Курой повозился, закапываясь лицом в подушку, которую он обеими руками обнимал. Смутная и слабая, в общем-то, надежда на то, что дятел сам устанет и от тега активные действия не понадобятся, себя оправдывать не собиралась. В дверь продолжали ботать. Причем, если судить по звукам, удары наносились в строгой последовательности: обоими кулаками одновременно — пауза — левая нога — пауза — правая нога. И по новой.
— Да сколько ж можно? — ввинтился буром в мозг женский истеричный визг. — Никакого же покою-то нету! Чтоб тебе провалиться, тварь окаянная! Чтоб тебе…
Тег с Лилой, носящей на работе псевдоним Сладкие губки, полностью согласился. И с тем, что никакого покоя нет. И с эпитетами, которыми соседка награждала дятла. Только вопросов он никаких не задавал. Не любил Яте риторических вопросов. Ясно же — никогда. Даже если Рум и сдохнет — а это прискорбное событие уже не за горами — на его место придёт другой. Такой же настырный и упёртый.
— Отвали! — хрипло, с каким-то даже надрывом просипели за дверью. — Я тя шаз…
Ну а дальше шло перечисление всего того, что Рум собирался с Лилой сделать. Она бы, наверное, даже и не удивилась, возьмись гоблин свои мечты в жизнь воплощать. Вот только, опять же на пару с Куроем, сомневалась в реализуемости угроз. Вряд ли застарелый алкоголизм отставного сержанта позволил бы ему сделать хоть что-то. Естественно, нежная нимфа немедленно озвучила свои сомнения на чистейшем трущобно-элизийском. Понятно, Рума подобные сомнения в его мужественности оскорбили. А тут и другие соседи подтянулись. Двери хлопали, дети вопили, кто-то долбанул чем-то явно железным, кажется, сковородкой по стене. И мат, мат, мат — до самых Небесных Сфер.
Доброе утро, дорогие соседи! Да-да, и вы тоже идите в задницу!
Яте глухо застонал и невнятно выругался в подушку на языке Островов. По крайней мере, ему так казалось. Сам Курой не был уверен в надёжности своей памяти. С семи лет — времени, когда он в последний раз слышал тегские проклятия — много времени утекло. Впрочем, в приюте у воспитанников имелась прекрасная возможность поделиться друг с другом подобными знаниями и пополнить собственную коллекцию.
Но реальность от владения тонкостями родного языка никак не зависела. За дверью активно готовились к концу мира. Пожалуй, и самому Седьмому в коридоре четвертого этажа доходного дома братьев Рихр стало бы неуютно. Слишком много хаоса и чересчур громкие звуки.
Тег сначала свесил с постели ноги и лишь потом сел сам. Облокотился о колени, с силой потёр лицо, которое ему самому показалось мятым, как старая упаковка. Встал, морщась от активной нелюбви и к себе, и к окружающему миру. Панцирная сетка кровати скрипнула пружинами, будто прощаясь с хозяином. Прошлепал босыми ступнями по ледяному дощатому полу, распахнув дверь резко, настежь.
Рум, на эту же дверь, видимо, и опиравшийся, едва не рухнул на тега.
— Открыл, наконец, тварь узкоглазая! — победно прошипел гоблин, не слишком успешно пытаясь выпрямиться, цепляясь суставчатыми зеленоватыми пальцами за косяк. — Думал, отсидишься? Да я же тебя, урода, из-под земли достану!
Яте подался назад — сивушный дух, источаемый соседом, во вполне прямом смысле этого слова сбивал с ног. И кивнул, мол: знаю, достанешь. Прямые черные волосы упали на лицо, и Курой пятернёй раздраженно зачесал их назад.
— Я, таких как ты, на Островах снопами валил! Кровь свою проливал, племя ваше подлое выкашивая! — с пьяным надрывом завопил сосед. — Самостоятельными стать хотели? Власть вам наша немила? Сами по себе управляться вздумали? А вот вам! — Рум сунул под нос Яте не слишком чистую фигу, воняющую чем-то прелым, как перекисшая тряпка. — Говорили ж умные-то головы: не нужно сюда тащить ваших щенков. А потом еще и кормить-поить их за свой счет! Посадить на посудины и потопить! Во как надо делать-то. Добренькие мы. Все беды от доброты нашей…
По морщинистой, словно кора дуба, щеке гоблина скатилась одинокая мутная слезища. Яте снова кивнул, соглашаясь, и выглянул в коридор. Мелодрама «Соседи» набирала обороты, стремительно подбираясь к своему апогею. И Рум, и Курой, и причина утренней разминки были прочно забыты. Собственно, всеобщий скандал успел распасться на отдельные мизансцены. Впрочем, гвалт от этого только усилился.
— Ты чей-то на меня не смотришь? Ты чей-то морду свою узкоглазую воротишь? — окрысился гоблин, мгновенно переходя от дум о судьбах империи к шкурной обиде. — Думаешь, вот так вот от меня и отделался? Да вы все нам должны по самое небалуйся! Ты мне должен, за кровь мою пролитую! За то, что приютили вас!
Рум попытался схватить Яте за грудки, но скрученные артритом пальцы лишь неловко скользнули по распахнутому вороту нижней рубахи.
Тег кивнул в третий раз. Потянулся влево, на ощупь открывая дверцу старенькой галошницы и вытянул аптекарскую бутылку темного стекла, заткнутую туго свёрнутой газетой.
— На, — сунул Курой тару в руки гоблина.
Еще и ладонью сверху прихлопнул, как будто бутылка действительно прилипнуть могла.
— То-то же! — довольно сощурился сосед, становясь похожим на старую хитроватую обезьяну. — Помни доброту-то мою! А то ведь я тебя враз достану. Из-под земли!
И, оскалившись напоследок, продемонстрировав Яте далеко неполный набор изъеденных, зеленоватых зубов, поковылял в свою комнатушку, нежно лелея добычу у сердца.
— Вот смотрю я на тебя и диву даюсь! — сообщила Лила. — Это ж как вас запугали, что ты такого утырка боишься?
Нимфа стояла на пороге комнаты, картинно прислонившись к косяку. То, что её прелести прикрывали лишь панталоны, коротенькая сорочка и расшнурованный корсет, прелестницу нисколько не смущало. Впрочем, ей было, что показать. Пока было. Хотя из приличной «Красной маски» она уже перебралась в куда менее приличную «Веселую девчонку». Год-два и на улице работать станет.
— Он же если и служил, то где-нибудь по хозяйственной части! — настойчиво продвигала свою мысль соседка. — Тоже мне, ветеран! Да таких ветеранов… Дал бы ты ему разок в рыло — все проблемы мигом решились. Посмотри на себя: крепкий же парень! Вон, даже мышца кое-где видна. А ведешь себя? Тьфу, смотреть противно.
— Я крови боюсь, — покаялся Курой, закрывая дверь.
— Тряпка! — повысив голос, вынесла вердикт Лила.
А Яте опять кивнул. Теперь уже дверному косяку. С ним тег тоже спорить не собирался.
* * *
За стеной негромко, даже деликатно, рвануло, а потом зашипело, словно лаборатория Яте оказалась змеями забита. Алекс поднял голову от бумаг, глядя на щель под дверью. Долго ждать не пришлось. Буквально через пять минут в полосах размытого света газовых рожков заклубился синеватый дым. Остро и гадостно завоняло аммиаком.
Альв кротко вздохнул, сложил листы с финансовой