Сначала эта ошибка с дварфийкой… Ладно-ладно, не ошибка. Каро сама, по собственной воле, усадила себя в лужу. Но потом-то… Хотя, что собственно, потом? Ну, Мастерс весь день её мордой тыкал, как нашкодившего котёнка. Так ведь он прав, чтоб вся нежить скопом к нему любовью воспылала!
Женщин в доме оказалось аж шесть! И настоящие, а неподдельные амулеты имелись. При этом следов проклятия не нашлось, кажется, только в подвале. И, Седьмой бы всё побрал, ни на одном из жильцов дома, ни на одном мастере, ни на одном подмастерье не единого магического следа! Только то и утешало, что господин Его Великолепие Курой её версию подтвердил — никто мастеру Горху в чаны не… кхм!.. не портил краску, короче. То есть, скорее всего, кожи действительно попортили чары.
Но Каро чувствовала себя такой несчастной и такой уставшей, что от жалости к себе прямо горло скручивало. Вспомнив, что продуктов она так и не купила, а ещё утром из еды в доме оставалась только вода и немного заварки, девушка пожелала повеситься. Немедленно.
Не повесилась бы она, понятно. Но и шансов себя пожалеть ещё немного, ей не дали. Во входную дверь тихо постучали.
Сердце немедленно прыгнуло в пятки, да там и осталось. Гости к Каро в принципе не ходили, а уж по ночам и подавно. Теург затаилась, как мышь под метлой. Но стук повторился. Представив, что будет, если неведомый посетитель перебудит соседей, Курой встала с пола, тихо ойкнув. Оказывается, пока она себя жалела, сумела ногу отсидеть.
Подкравшись к двери, Каро прислушалась. Но в общем коридоре тишина стояла, как в некрополе. Только дышал кто-то.
— Открывай, свои… — тихонько донеслось из-за двери.
— Да чтоб тебя, хвоста огрызок! — выругалась девушка себе под нос, не без труда отпирая замки. — Надо же так напугать! Что тебе… — «надо» она договаривала уже в спину блондина.
Мастерс бесцеремонно оттёр хозяйку плечом и прошлёпал на кухню. Там сгрузил на стол здоровый бумажный пакет и вернулся к девушке, закрыв дверь и тщательно заперев все замки.
— Да, понимаешь, — снимая плащ и пристраивая его на колченогую вешалку, пояснил он, — у нас в конторе так заведено. Все практикантки, находящиеся на испытательном сроке, ублажают сначала меня, а потом Яте. И если мы одобряем, то там подключается Алекс. А иначе никак. Нам же надо знать, с кем придётся работать?
Он зацепил за распяленные рога вешалки кепку, пригладил волосы, собранные в короткий хвостик, и только потом обернулся к Каро.
А девушка застыла, вжавшись спиной в стену. Кажется, даже рот так и не закрыла. Ей мерещилось, будто здание вокруг рушится. Ещё чуть-чуть — и её засыплет обломками.
— Каро, ты дура? — блондин наклонил голову к плечу. В темноте его глаза явственно поблёскивали, а рассеянный свет из кухни, почти недостававший до прихожей, золотил волосы на затылке, рассеиваясь едва видимым нимбом. — Ты первая женщина, которая пришла устраиваться в агентство. Откуда такой традиции взяться-то? Учись пользоваться логикой, прежде чем поддаваться эмоциям.
— Может, вы договорились… — просипела Курой.
От ужаса у неё язык к небу прилипал.
Мастерс почесал ногтем бровь.
— Как всё запущено-то, — вздохнул он. — Ладно, ты считаешь нас уродами, которые способны воспользоваться бедной беззащитной овечкой. Допустим. Но что тебя заставляет думать, будто ты столь ценный приз? Реально полагаешь: каждый мужик из штанов выпрыгнет, лишь бы обладать твоим шикарным телом? Детка, да в любом борделе за один серебряный можно двоих таких как ты на всю ночь снять. И никаких проблем.
— Убирайся! — прошипела Каро.
— Да, убраться тут не помешало бы, — оборотень задумчиво оглядел комнату, — но не сегодня, если ты позволишь.
Хозяйка и мебели-то в темноте почти не различала — так, какие-то смутные силуэты. Но Рон, кажется, даже мелочи видел. Вспомнив, в каком виде утром оставила постель, девушка густо покраснела. Когда блондин её откровенно оскорблял — не краснела. А тут щёки вспыхнули так, что жарко стало. Хорошо, если рядом с кроватью нижнего белья не валялось. Ведь и такое вполне могло случиться.
— А это у нас кто? — Мастерс ткнул пальцем в стену над кроватью.
— Просто картинка, — буркнула Каро, отлепила себя от стены и пошла на кухню.
Блондин её не раздражал. Он девушку бесил. Курой испытывала дикое желание развернуться и вцепиться ногтями в его наглую ухмыляющуюся морду. Но в то же время ей не хотелось, чтобы красавчик уходил. Остаться одной после истерики на полу, после испуга, в котором, между прочим, виноват всё тот же блондин, было страшновато. Даже не страшно, а некомфортно — к нежным барышням девушка себя никогда не причисляла.
— Юные девы над своей кроватью просто картинки с томными альвами не вешают, — Мастерс, естественно, потащился за ней. — Обычно это почётное место занимают портреты возлюбленных.
— Тогда зачем спрашиваешь?
Каро с ним даже спорить не стала. Уж лучше пусть думает, что она действительно безнадёжно влюблена в лорда. Быть влюблённой дурочкой всё же менее унизительно.
— Гм, как-то ты не стыкуешься у меня с девочкой, вздыхающей по ночам о любви прекрасного лорда.
— Это твои проблемы…
Теург замерла посреди кухни, соображая, что ей делать. Не чаем же его угощать? Зачем он вообще припёрся посередь ночи?
— Так, ладно. Действительно, время позднее уже. О любви поговорим в следующий раз, — оказывается, блондин уже сам всё решил, без участия хозяйки. — Ты пока вот здесь посиди и не мешайся у меня под ногами.
Мастерс взял Каро за плечи и как куклу усадил на табурет. Осмотрелся критически, скрылся в комнате, вернулся, укутав девушку её же собственной шалью, и удовлетворённо кивнул.
— Всё, сидишь и ждёшь. Можешь, ради разнообразия, даже молча.
Курой бы его послать, но вся усталость вдруг навалилась на плечи и, кажется, удвоилась. Даже языком шевелить не хотелось. Она наблюдала, как Рон достаёт из бумажного пакета какие-то свёртки, деловито разжигает плиту, по-хозяйски лезет в кухонные ящики. И, честно говоря, Каро было уже всё равно. Тем более что сидеть под толстой шерстяной шалью оказалось тепло и уютно. В итоге девушка самым позорным образом задремала.
— Эй, спящая красавица, тебя сначала покормить или сразу в постель? — донеслось до неё сквозь сон.
Теургу хотелось только спать. Но у желудка имелось собственное мнение на этот счёт. Как только нос ощутил невероятный, божественный, бесподобный аромат жареного мяса, в животе громко и требовательно заурчало.
— Понятно, — хмыкнул кто-то, кого Каро спросонок не опознала.
Но этот голос почему-то сразу вызвал глухое раздражение.
В руку девушки что-то сунули, и пальцы машинально потянулись ко рту. В результате Каро едва не ткнула себе вилкой в нос. Глаза пришлось открывать. И не только открывать, но ещё