– Ты сказал, что отвалишь, как только я отвечу тебе.
– Стесняешься своего имени? Ладно, – разводит он руками, – не говори, если стыдно.
– С чего это мне должно быть стыдно? – фыркаю я. – Меня зовут Эмма!
– О, Эмма! Мое любимое имя.
Снова закатываю глаза от раздражения и решаю двинуться в сторону ёлки. Сделаю пару кружков вокруг нее, а потом подойду к окну и займу место где-нибудь в тени, чтобы никто больше ко мне не прицепился.
– Эмма, так ты из Нью-Йорка? Или приехала откуда-то?
– Господи! – Подпрыгиваю от испуга. – Ты снова тут!
Но мои слова как будто пролетают мимо его ушей. Этот Дерек как ни в чем не бывало смотрит в мои глаза и ждет от меня ответа. Вообще-то, я очень даже дружелюбная. Не надломи меня этот дурацкий переезд в Нью-Йорк, новая школа и отсутствие друзей, я бы проявила сочувствие к такому как он. Возможно, даже позволила бы ему потанцевать со мной, хотя танцы эти не переношу.
– Нет, ты точно не из Нью-Йорка!
– Я жила в Сан-Франциско, – отвечаю на продолжительном вздохе. – Сам мистер Кроуфорд предложил моим родителям работу в своей компании и нам всем пришлось переехать в Нью-Йорк. Всё? Теперь ты спокоен? Доволен?
– «Сам мистер Кроуфорд»?
– Глава компании, – объясняю я, закатив глаза. – Кто-то из твоих родителей, если не оба, тоже у него работают, раз ты здесь. Странно, что такой дотошный, как ты, не знает этого.
– Ты просто так сказала, ну, знаешь, типа «сам мистер Кроуфорд – повелитель стихий»!
– Моя мама сходит по нему с ума. Уважает, ценит и страшно обожает. Поэтому я слышу его имя за завтраком, обедом и ужином.
– Может, твоя мама спит с ним?
Не ожидала, что ему удастся меня развеселить. Весело хохочу, но тут же вспоминаю об узком платье в японском стиле, в которое с радостью нарядила меня мама. Атласная ткань не облегает, а впивается в мои огромные складки на бедрах, поэтому стоит мне хоть немного засмеяться и та в прямом смысле слова начинает потрескивать.
Осторожно расправляю ладонями ткань на своих слоновьих боках, в тайне мечтая, что и я в грядущем новом году смогу сбросить лишние килограммы. Не знаю, правда, каким образом, но смогу. Мама говорит, что и она в моем возрасте была пышечкой, а потом в шестнадцать-семнадцать лет всё резко изменилось и она даже не поняла, как именно. Видимо, с Дереком никто из всех присутствующих здесь ребят не желает общаться. А раз у нас с ним схожее телосложение, так мы уже «свои» и он, конечно же, решил, что я с радостью побеседую с ним до наступления следующего года.
И вот я намереваюсь снова сказать ему «отвали», естественно в самой вежливой форме, как он снова опережает меня очередным вопросом:
– Так и как тебе здесь, нравится?
– Город такой же большой, – закатываю я глаза. – И здесь мало солнца.
– Нет, я обо всем этом. – Дерек бегло оглядывает пространство вокруг нас и снова смотрит на меня. – Тебе здесь и сейчас нравится?
– Празднично. Мило. Но я устала и хочу домой.
– А у тебя есть парень?
– Конечно есть! – вру я с улыбкой. – Как у такой красотки, как я, не будет парня? О чем ты?
– У меня тоже есть девчонка.
Ой, ну да, конечно. Черные густые волосы уложены на бок и сдерживает эту объемную копну блестящий гель. Наверное, если я прикоснусь к ним даже самым краешком пальца, в миг прилипнет вся моя ладонь! У него пухлые розовые щеки, будто он в рот орехов набрал. Глаза в круглых очках не то карие, не то светло-ореховые… Да это и неважно, собственно, ведь общее впечатление одно: Дерек – скучнейший ботан. А девчонкам такие не очень нравятся.
– Её зовут Рут.
– И сколько ей? Лет двести? – прыскаю я.
– Ей семнадцать, – не без гордости отвечает он, игнорируя мой сарказм. – И она секси.
– Мм.
– Кстати, вот ещё одно мое желание: я хочу, чтобы она стала моей первой. Ну, ты понимаешь, о чем я.
– Не хочу тебя расстраивать, но зря ты сказал мне это. Теперь и оно тоже не сбудется.
– Сбудется, я уверен. Рут с трудом держит себя в руках, когда я рядом. Навряд ли она выдержит ещё триста шестьдесят пять дней.
Не в силах сдержаться, я начинаю смеяться. Что за бредятину говорит этот очкарик?
– Ладно, ладно, – пытаюсь я успокоиться, – а как эта твоя Рут выглядит? У нее очки вот с такими толстенными стеклами? Она носит твидовые длинные юбки своей прабабушки?
– Понимаю, тебя смущает её имя.
– Это ведь ужасное имя! – всё ещё смеюсь я. – Оно старинное, костлявое и всё в морщинах!
– Я не взял с собой телефон, к сожалению. У меня есть её фото. Если бы ты увидела Рут, то подавилась бы слюной.
– Ну, да. Конечно.
– Что ты хочешь в новом году?
– Вижу, обсуждение сногсшибательной Рут вконец тебя утомило.
Расправляю ткань платья и потягиваю клубничный коктейль из трубочки. Вновь замечаю танцующих родителей. Хорошо, что они счастливы здесь. Наверное, и мне нужно к этому стремиться, ведь не буду же я всю свою жизнь скучать по Сан-Франциско и друзьям. Мне непременно нужно обзаводиться новыми.
– Ну, и? Чего хочешь в новом году?
И этот очкарик Дерек уж точно им не станет.
– Я тебе не скажу. Потому что хочу, чтобы мое желание сбылось.
– Эмма, оно обязательно сбудется! – уверенно заявляет Дерек. – И неважно, поделишься ли ты им со мной или нет.
Я хочу стать прежней Эммой, у которой много друзей. Но ты, Дерек, не способен осуществить это желание, поскольку моим другом никогда не станешь.
– Ребят, встаньте рядом! – вдруг приказывает нам мужской голос.
Я оборачиваюсь и вижу, как уставший фотограф прицеливается своим огромным фотоаппаратом с не менее огромным объективом.
– Нет, нет! Нас не нужно фотографировать! – возражаю я.
– Ещё как нужно! – заявляет Дерек и прижимается ко мне сбоку. – Прощай, две тысячи четырнадцатый!
– Я не буду с тобой фотографироваться!
– И привет, две тысячи пятнадцатый! – радостно восклицает он, отказываясь слышать меня. – Сы-ы-ыр!
В зале играет звонкая Jungle Bells, родители смеются и танцуют, а я же упираюсь руками в пухлое тельце мальчишки. Коктейль из стакана проливается на его обтягивающий смокинг, а атласная ткань моего платья трещит по швам на бедре…
Боги, прекраснейшее фото.
Глава 2
Вот-вот наступит 2016 год
Надеюсь,