Несколько секунд мы смотрели молча друг на друга. И ведь явно видел, как я его боюсь, но даже и не возразил на мой выпад! Мамочки, я всё же была права.
Ривен наклонился вниз, бесцеремонно задрал до колен платье, и выдернул из импровизированного крепления нож. Зубцы лезвия неприятно оцарапали кожу, но я закусила губу, чтобы не застонать.
Выпрямившись, он посмотрел на украденное орудие, и его лицо удивлённо вытянулось. На человека, который впервые увидел нож, он не походил. В чём тогда дело? Я глянула на отнятый единственный предмет моего душевного спокойствия. Ну да, он меньше тех, которыми Эдит резала овощи. Странноватый, согласна. Кончик округлой формы. На лезвии с одной стороны выступают маленькие треугольные зубчики, а с другой – он вовсе тупой. Зато самый неприметный, легко поместился у меня в обуви, да и то, что это хоть какое-то средство защиты, меня вполне устроило.
Ривен откашлялся, пребывая в неведомых для меня мыслях. К каким выводам он пришёл, не знаю, но лицо смягчилось. Продолжать тему он не стал, молча убрал нож в карман, словно это обычная безделица, а не опасный инструмент. Определённо этот человек сошёл с ума. И почему я это на полотне не прочла?! Хотя, скорее, здесь сыграла моя невнимательность. И так ведь ясно, что нормальные люди не лезут в дебри, где подстерегает опасность.
Два года назад, к примеру, он в пустыню зачем-то сунулся. Три месяца какой-то предмет всё искал. И ведь нашёл же... Вместе с ядовитой змеёй. Выжил лишь чудом. Я думала, поседею у полотна. Мойрины такие взгляды на меня сочувствующие бросали, а некоторые вовсе злорадствовали.
Через неделю после того случая он вообще с главой гильдии убийц связался! Я уже полагала, зарежут за его наглость. Но нет, и тут на своих двоих ушёл, пусть и со сломанным ребром.
Видно же теперь, с головой не всё в порядке. Сотрясений только, хоть убейте, не помню. А ему ведь лишь двадцать семь. По меркам Мойрин он ещё ребёнок, а я почему-то ощущаю себя намного младше его. Может, всё дело в жизненном опыте?
Мне его нить вручили, когда мне только одиннадцать лет исполнилось. Я и счастью своему тогда не поверила. Чтобы первое полотно, да ещё с самого рождения человека! Обычно неопытным девушкам поручают уже созданные другими Мойринами полотна, так намного легче плести. Мне то ли не досталось, то ли изначально что-то напутали. Возможно, это и сказалось на моей дальнейшей судьбе. Плетение шло совершенно непредсказуемо, и оттого больше полотен мне не доверили. А тут, вроде и забирать никому не хочется, да и дитя пусть в утешении забавляется. Простые люди не волнуют Мойрин, стремящихся стать Верховными. Интересно теперь, кому же досталось такое счастье его полотно плести?
Ривен отошёл в сторону, и громко постучал кулаком по деревянной двери. Сердце ускорило ритм, а слух обострился, вслушиваясь в приближающиеся шаркающие шаги по ту сторону разделявшей преграды.
Щелчок, два поворота ключом, ещё один щелчок, и дверь распахнулась. Невысокий мужчина, худой и бледный, выглянул с такой надеждой, словно ожидал явления Бога, но никак не нас. Взгляд потух, а уголки губ опустились ещё ниже. Я отчётливо почувствовала его нить жизни, совсем истончившуюся и слабую. Ещё немного, и его путь завершится.
– Где Торбальд? – даже не поздоровавшись, сухо спросил Ривен.
Я слышала это имя раньше... Точно, Эдит же упоминала! Неужели тот самый королевский артефактор?
На лице мужчины напротив пробежала мрачная тень.
– Пропал он, – с горечью сообщили нам. – Письмо пришло полчаса назад. В дороге на обоз совершили нападение. Нашли тела всех стражников, но Торбальда среди них не оказалось. Похитили его. Возможно, он ещё и жив.
Ривен выругался.
– Мне жаль, – пробормотал мужчина, и закрыл за собой дверь, щёлкнув обратно всеми засовами.
А я стояла, и не знала радоваться появившейся отсрочке или огорчаться открывающейся безнадёжности.
Ривен застывшей статуей отображал глубокое потрясение. Хмурая складка пролегла между бровей. Он словно не мог поверить в сей факт, и оттого в этот миг мне стало его искренне жаль. Не знаю, что-то в глазах промелькнуло такое... отчаянное.
– Найдём другого артефактора, – решила подбодрить я своего будущего убийцу. И кто ещё из нас не в себе? – Есть же здесь подобные? Ну, или в другом городе?
Он посмотрел на меня так люто, словно я глупость сморозила. Мда, утешение явно не входит в число моих талантов.
– Ты хоть понимаешь, во что мы вляпались? – он попытался быть предельно спокойным, но чувствовалось, каких трудов ему стоило сдержаться.
Я тяжело сглотнула.
– Что ж, я тебе проясню, – он наклонился, вытащив теперь из своего сапога острый кинжал. Да уж, на фоне этого, мой выглядел игрушкой. А замаскировал-то так хорошо, я и не заметила при нём вообще никакого оружия. Думала, помилует, ан нет, всё же для меня захватил.
Я испуганно сделала шаг назад. Он на мой выпад лишь фыркнул, раскрыл левую ладонь и провёл по нему лезвием. Боль обожгла кисть, и я с изумлением уставилась на своё левое запястье, на котором проступила такая же кровоточащая линия, как у него.
– Пресвятые полотна! – в сердцах воскликнула я. Да это ж... Да как же так!
– Одна жизнь на двоих, – открыл мне Ривен очередную особенность браслетов. Я полагала, меня не убили лишь потому, что нельзя ранить владельца парного артефакта, а тут, оказывается, что этим он убил бы и себя!
Мог бы и по-другому эту правду донести! Слова помягче подобрать... но не резать же! К лицу хлынул жар, голова закружилась, и я пошатнулась. И упала бы, если Ривен не успел меня подхватить.
С трудом подавила желание его оттолкнуть, но стоять на ногах я была не способна. Мне ведь собственную кровь никогда не доводилось видеть!
Поняв, что перегнул палку, он сжал мою кровоточащую ладонь своей. Я оторвала взгляд от руки, рассеянно повернув к нему голову. В стальной хватке почувствовала себя такой беззащитной, ярко ощущая исходящую от него силу, словно из глубин души.
Он хмурился.
– Не хочу тебя расстраивать ещё больше, но разрушить эти артефакты способен только непосредственно его создатель. А им был как раз Торбальд. Если бы ты внимательнее рассмотрела браслет, то обнаружила бы на нём клеймо.
– Но маг, нацепивший на меня, с лёгкостью снял его со своей руки, – не хотела соглашаться.
– Потому что он его купил и был