– Честно, я совершенно счастлива тем, кто я теперь. Я имею друзей мужского пола. Есть исследователь в местной компании – разработчик программного обеспечения, с которым я встречаюсь иногда.

– Мальчик- выродок.

– И я вышла пару раз с ветераном, который живет по соседству со мной.

– В коричневом доме? Я думала, что это был Виккенс?

– Нет, на другой стороне, желтый.

Сара, сморщила нос.

– Ах, этот. Достаточно хорошая индивидуальность, но уродливый как грех.

– Наружность это еще не все, O у тебя светлые волосы и синие глаза. Некоторые из нас должны суметь обойтись более мирской наружностью. Но прежде чем обращать внимание я оцениваю леденец глаза столько, сколько следующая девочка оценивает Дерека.

– Кто – это?

– Пожарник. Мы ударились телегами в гастрономе. Была целая линия женщин следивших за ним возле склада.

– Так красив?

Я усмехнулась.

– О, да. Мы пили кофе. Он немного впечатлительный, но так прост в глазах.

– Хм. – Она выглядела вдумчивой, когда мы достигли вершины холма.

– Но ни один из них в действительности не трахается сразу! То, в чем ты нуждаешься, – красивый, энергичный иностранец, чтобы сметал тебя с ног.

– Кто говорит, что я хочу быть сметенной?

– О, да ладно, каждая женщина хочет быть сметенной любовью! Каждый мужчина тоже! Я подразумеваю, кто не хочет быть любим? Даже ты не хочешь провести оставшуюся часть своей жизни в одиночестве.

– Конечно, я не хочу, и я хочу быть любимой столько же, сколько любой другой человек, но я не намереваюсь быть сметенной на всякого рода великих страстях, о которых ты пишешь. Любовь – просто химия тела, в конце концов. Люди совместимы, потому что их специфическая физическая косметика совпадает с чьей-либо. Феромоны вызывают сексуальное волнение, эндорфины вызовут удовольствие от контакта, и вот! Вы имеете любовь.

Рот Сары открылся, и она вытаращила на меня глаза.

– Я не могу поверить, что я слышу это! Ты думаешь, что любовь – только… химическая реакция?

– Конечно. Это объясняет, почему люди расстаются. Начальные химические реакции терпят неудачу, оставляя холод отношений. Почему еще ты думаешь, что процент разводов настолько высок?

– Ты безумна, ты знаешь это?

Я улыбнулась, когда я поворачивала налево.

– Почему? Потому что я засунула твой романтичный пузырь о том, чтобы быть охваченной от кончиков ног? Ах, это здесь – Изодранный Горностай. Подлинный английский паб с комнатами, которые сдаются в наем выше бара, миледи. Остерегайся уток, когда будешь выходить. Они, кажется, интересуются нами.

– Ты на сей раз зашла слишком далеко, – сказала Сара медленно выходя из автомобиля, тщательно избегая маленького стада уток, которые налетели на нас с соседнего сырого поля.

Я остановилась вытащить наши сумки из багажника. Сара казалась оскорбленной, и хотя я провела много времени, пытаясь указать рациональные объяснения вещей, которые как она настаивала, были необъяснимыми, я не хотела ради мира, задеть ее самолюбие. Сара могла бы настоять на том, чтобы верить в невероятное, но она была все еще моим самым старым другом, и я оценила ее компанию.

– Я сожалею, если наступила на больную ногу, Сара. Я знаю, что ты действительно веришь во все те романы, которые ты пишешь.

– Нет, это не твое нежелание влюбиться, о котором я говорю. – Она выразительно махнула рукой, ее лицо стало серьезным, я поставила ее сумки рядом с ней. – Нет, я забираю это назад, это – часть всего.

– Это – часть чего?

– Твоей нехватки веры.

Мускулы моей спины напрягались. Я захватила мои две сумки из багажника, закрыла его, и убрала ключи, перед тем как посмотреть на нее.

– Ты знаешь то, на что походила моя семья. Я не могу верить никому, кто знает то, через что я прошла, отчитает меня за то, что я отклонила религию.

– Никто не обвинил бы тебя, и конечно не я, – сказала она мягко, подлинный взгляд раскаяния заполнил ее глаза, поскольку она поместила свою руку на моей руке и немного сжала.

– Я не говорю о религиозной вере, Портия. Я говорю о вере вообще, в способности верить в главное, что не имеет никакой материальной формы или вещества, кое-что, что есть, но то что ты не можешь держать в своих руках.

Я глубоко вздохнула, желая чтоб мои мускулы расслабились. – Сара, конфетка, я хорошо знаю, что ты подразумеваешь, но я – физик. Моя целая карьера сосредоточена вокруг понимания элементов, которые составляют наш мир. Ожидать, что я поверю кое во что, что не имеет никакого доказательства его существования, -… хорошо, это невозможно.

– Что относительно тех небольших крошечных вещей? – спросила она, захватывая свои сумки и заходя после меня в паб.

– Небольшие крошечные вещи?

– Ты знаешь, что есть маленькие частички атома, которые никто не может видеть, но ты ведь знаешь что они есть? Те, с названием Звездный путь.

Я заставила ее замолчать взглядом поверх ее головы (Сара, несмотря на рождение трех детей, в дополнение к этому была также на шесть дюймов короче чем я), поскольку я открыла дверь в паб.

– Ты подразумеваешь кварк?

– Именно это. Ты сказала, что ученые верили в кварк долгое время прежде, чем они увидели их.

– Да, но они видели доказательство их в ускорителях частиц. Датчики в акселераторах сделали запись следов продуктов, произведенных столкновениями частицы.

Ее глаза сузились, и она прошла торжественным маршем мимо меня в гостиницу.

– Теперь ты говоришь вещи из физики, которые причиняют вред моему мозгу.

Я улыбнулась и последовала за ней внутрь.

– Хорошо, тогда, вот – объяснение непрофессионала: Мы знали, что кварк существовал, потому что они доказывались посредством следов частицы. Того материального доказательства их существования было достаточно, чтобы убедить даже самых скептических из ученых, что они были реальны.

– Но до этого никто не имел доказательства причудливых ускорителей частиц, правильно?

– Да, но вычисления показали, что они должны были существовать, чтобы иметь смысл.

Сара остановилась в дверном проеме деревянной, облицованной панелями комнаты. Женщина в баре, которая обслуживала клиента, была нам нужна. Сара кивнула и вернулась ко мне.

– Это не точка. Они верили кое во что, что они не могли никак доказать. У них была вера, Портия. У них была вера, что кое-что чего они не могли видеть или касаться, действительно существовало. И этого вида веры недостает тебе. Ты так захвачена объяснением всего, что ты не допускаешь никакого волшебства в свою жизнь.

– Нет никакого реального волшебства, Сара, только иллюзия, – сказала я, встряхивая мою голову.

– О, моя дорогая, ты настолько неправа. Есть волшебство всюду вокруг тебя, только ты слишком слепа, чтобы видеть его. – Небольшое мерцание смягчило ее взгляд глаз. – Ты знаешь, я на половину уверена в… хм.

Я подняла мои брови и воздержалась от искушения съязвить на счет “ на половину уверена”, но это было так соблазнительно для меня. Вместо этого я напомнила себе, что я