Мать за неделю до смерти тоже обратила внимание на то, что Пия «поправилась». Девушка давно поняла, что ей нужно держать вес под контролем, чтобы не подвергаться насмешкам матери. «Жир – это для бедных девочек, у которых нет никаких перспектив. – Легендарная Александрина Сан-Джакомо наставляла несчастную двенадцатилетнюю дочь. При этом ее великолепное лицо было невозмутимым, что еще больше усугубляло ситуацию. – Ты – Сан-Джакомо. У Сан-Джакомо не бывает щек бурундука. Полагаю, тебе стоит отказаться от сладостей».
После такого заявления Пия была полна решимости, если и не соответствовать невозможному стандарту грации и красоты матери, то, по крайней мере, избегать ее язвительных выпадов. Подростком она строго соблюдала диету, однако щеки упорно отказывались худеть и сами собой исчезли ближе к двадцати двум годам.
К сожалению, вскоре после этого случилась роковая поездка в Нью-Йорк.
Известие о том, что дочь больше не невинна и, хуже того, беременна от незнакомца, подкосило мать. Пия не знала, возможно, именно поэтому с ней случилось то, что случилось. Пия не знала наверняка, произошло ли потому, что ее незамужняя дочь беременна и скандал не за горами. Александрина вбивала ей в голову мысли о том, конечно, не буквально, что Пия должна быть чистой, а репутация безупречной. А язык у мамы хуже молотка.
Через шесть недель Александрина умерла, оставив маленькую семью – и планету, полную поклонников, – в состоянии отчаяния. А три дня назад отец, могучий и беспощадный Эдди Комб, которого Пия считала бессмертным, слег с сердечным приступом и умер в ту же ночь. Отныне Пия была уверена в том, что это все ее вина.
– Ты серьезно? – Маттео помрачнел.
Она старалась хранить спокойное и бесстрастное лицо, как это делала мать, особенно когда была в самом ужасном состоянии.
– Боюсь, что так.
Брат выглядел оглушенным.
– Ты ведь знаешь, нам предстоят похороны отца?
Очевидно, это был риторический вопрос. Она смотрела мимо брата на раскинувшуюся за окнами сельскую местность Йоркшира, зеленые холмы под бронзовым небом. Маттео взглянул на нее, а когда заговорил снова, ей показалось, будто он старается быть добрым.
– Ты выглядишь беременной, Пия.
Кто бы отрицал.
– Я знаю.
– На панихиде будет пресса. Множество папарацци, куда ни глянь. Шесть недель назад их не было, зато сегодня они будут неистовствовать. Ты же понимаешь, что твоя уже очевидная беременность произведет эффект разорвавшейся бомбы.
– И что ты предлагаешь?
Если она не появится на похоронах, кому от этого хуже или лучше?
– Как, черт возьми, это случилось?! – прорычал Маттео.
Пии всегда казалось, что они с братом не слишком близки. У них десятилетняя разница в возрасте, и они – плоды бурной драматичной любовной истории своих родителей. Эдди Комб был известен беспощадным нравом к конкурентам в бизнесе «Комб индастриз». Александрина Сан-Джакомо считалась самой красивой женщиной в мире.
На ее похоронах поп-звезды пели элегии, мир смотрел телевизионную трансляцию, все плакали и выкладывал фотографии черных повязок. С тех пор не проходило и дня, чтобы Пия не сталкивалась с тем или иным воспоминанием о матери.
Маттео, мрачно красивый, задумчиво напряженный и мучительно преданный своей роли последнего наследника Сан-Джакомо и преемника отца в семейном бизнесе, был именно таким ребенком, которого и можно было ожидать от подобного союза.
Пия, напротив, большую часть жизни пряталась, стеснялась своих щечек бурундука. Ее отправили в монастырскую школу, потом в пансион, подальше от глаз общественности. Все утверждали, что это для ее же блага, и только она знала правду. Слишком неловкая, ширококостная и совсем не изящная. Самая красивая женщина в мире не может иметь такую непривлекательную дочь. Мать – лебедь, дочь – гадкий утенок. Впрочем, она смирилась. По крайней мере, очень старалась смириться.
Пия смотрела на брата, чувствуя совершенно неуместное желание рассмеяться.
– Ты спрашиваешь, как это случилось? Я уверена, ты уже достаточно взрослый и знаешь, как это получается.
– Спасибо тебе за то, что ты так легко отнеслась к ситуации, Пия. Я рад, что все это для тебя шутка. Похороны отца начнутся через час. Тебе стоило заранее предупредить меня об этом. Ты согласна?
– Я подумала, что должна сделать это лично. К тому же ты находился в Лондоне. Знала, что ты все равно приедешь на похороны, поэтому подумала, почему бы не подождать.
Пии шел двадцать третий год. Взрослая женщина. А заикается, как ребенок, когда старший брат смотрит на нее.
– Это катастрофа! – прорычал он.
Он уставился на нее, качая головой. Она старалась храбро смотреть на него, хотя ей и было стыдно. Щеки заливал жар. Маттео явно разочарован, а это больнее всего.
– Мне очень жаль.
– Кто отец?
– Папа тоже меня об этом спрашивал.
Дело в том, что ответ такой унизительный.
Раньше она с восторгом думала об этом. Наконец-то у нее появился секрет! Наконец-то она стала современной женщиной, такой, как все. Все было весело и забавно до утренней тошноты. Пия не сразу поняла, в чем дело.
– Папа знал об этом?
– И мама, и папа знали.
Она не понимала, как мир может продолжать вращаться без родителей. Мать была словно небо над головой, огромное и безграничное. Отец походил на вулкан, большой и внушительный, всегда близкий к извержению.
Как они могли уйти оба?
И как она сможет жить, зная, что именно она убила их, так или иначе?
Рука скользнула по животу и замерла, когда Пия увидела, как Маттео следит за ее движениями. Новая волна стыда захлестнула ее.
Маттео покачал головой, будто не в состоянии осознать информацию.
– Что же они сказали?
Пия попыталась расправить плечи, стать выше. Александрина утверждала: сутулые плечи зрительно убирают рост.
– Примерно то, что и следовало ожидать. Мама сказала, что лучше иметь мальчика, поскольку девочки крадут красоту. А папа заявил, цитирую: «Я должен был догадаться, что ты окажешься не больше чем обычной шлюхой».
Она даже изобразила рычащий голос отца с намеком на йоркширский акцент.
На мгновение брат и сестра уставились друг на друга.
Пия почувствовала, как скрутило живот, но не от утренней тошноты. От предательства. Родители всегда вели себя ужасно. Истерики – одна из основных форм общения. За ними следовали внезапные приступы нежности. Они разочаровались в ней. Пия это знала.
Персонал поместья готовился к поминкам, которые должны были состояться после службы и похорон. Много высокопоставленных гостей заполонят дом, создавая видимость скорби по Эдди Комбу. Пия не хотела принимать в этом участие. И не только потому, что опасалась реакции общества на свое интересное положение, просто пока еще не осознала, что родители ее покинули.
– Неужели ты не знаешь, кто виноват в том, что ты оказалась в таком положении? Или решила не называть его имени?
– Думаю, ты понимаешь, что я сама виновата. На меня не нападали, если ты это имеешь в виду. Со мной не сделали