Я сжала кулаки. Это всего лишь мое воображение.
Я медленно нагнулась. В щель не видно никакой обуви. И плач прекратился.
Я натянула рубашку и поспешно ретировалась из туалета. Когда дверь за мной захлопнулась, наступила тишина. В холле ни души.
— Ты!
Я резко развернулась и с облегчением выдохнула. Ко мне направлялся школьный сторож.
— Т-т-туалет, — пробормотала я. — Я в туалет ходила.
Он продолжал приближаться. Я его что-то не узнавала. Это был мужчина одних лет с моим папой. У него были подстриженные усики, и одет он был в фирменную униформу служащих школы.
— Я-я… я иду в класс.
Я пошла.
— Ты! Вернись. Я хочу поговорить с тобой.
Кроме этого окрика, я слышала только свои шаги.
Свои! Почему я не слышала его шагов?
Я заторопилась.
Мимо меня пронеслось что-то расплывчатое. Метрах в пяти впереди что-то замерцало, и пятно приобрело форму фигуры в рубашке и штанах сторожа. Я развернулась и побежала.
Мужчина издал рык, который эхом прокатился по пустому холлу. В этот момент из-за угла вывернул какой-то студент, и мы чуть не столкнулись. Я пробормотала свои извинения и оглянулась. Сторожа нигде не было.
Я выдохнула и закрыла глаза. А когда открыла их, синяя форменная рубашка была в нескольких сантиметрах от меня. Я подняла голову и… закричала.
Он был похож на манекен, стоявший слишком близко к открытому огню. Лицо горело и оплывало. Один глаз вспучился, а второй стекал по щеке. Сама щека ввалилась, губы отвисли, кожа светилась и сходила лоскутами.
Искореженные губы шевельнулись.
— Может, хоть теперь ты обратишь на меня внимание?
Я помчалась по коридору. Когда я пробегала мимо одного из классов, дверь отворилась.
— Хло? — раздался мужской голос.
Я продолжала бежать.
— Поговори со мной! — жуткий хриплый рык слышался совсем рядом. — Да ты хоть знаешь, как долго я пробыл в заточении?
Я вылетела на лестничную клетку и помчалась наверх.
Наверх? Все идиотки в кино всегда бегут наверх.
Я развернулась и разом промахнула целый пролет лестницы.
Сторож теперь ковылял на один пролет ниже, цепляясь руками за перила. Пальцы его плавились, и сквозь оплывающую плоть торчали кости…
Я плечом распахнула дверь и побежала по главному холлу.
— Да послушай же ты, эгоистка. Мне всего-то и нужно, что пять минут…
Я заскочила в ближайший пустой класс и захлопнула дверь. Пока я пятилась к центру комнаты, сторож прошел сквозь дверь. Жуткое оплавившееся лицо исчезло, он снова казался нормальным.
— Так лучше? Может, хоть теперь ты прекратишь орать и поговоришь…
Я метнулась к окну и попыталась открыть его. Только сейчас я поняла, как оно высоко — метров десять до земли, не меньше, и внизу асфальт.
— Хло!
Дверь распахнулась. Это были завуч, мисс Во, мой учитель математики мистер Травис и учитель музыки — не помню его имени. Увидев меня у окна, мисс Во раскинула руки, преградив путь мужчинам.
— Хло? — тихо сказала она. — Милая, ты должна отойти от окна.
— Да я просто…
— Хло…
Я смутилась и оглянулась на окно.
В этот момент мистер Травис метнулся мимо мисс Во и схватил меня. Мы вместе повалились на пол, и я чуть не задохнулась от силы удара. Поднимаясь, он случайно пихнул меня коленом в живот, и я, захрипев, согнулась пополам.
Когда я открыла глаза, прямо надо мной нависал Сторож. Я закричала и попыталась подняться, но мистер Травис с учителем музыки крепко удерживали меня, пока мисс Во что-то торопливо говорила в мобильный телефон.
Сторож наклонился ко мне, пройдя сквозь мистера Трависа.
— Ну, теперь-то ты поговоришь со мной, девочка? Теперь тебе никуда не деться.
Я забилась, пытаясь лягнуть жуткий морок и вырваться из рук державших меня учителей, но те только крепче прижали меня к полу. Сквозь пелену, накрывшую меня, я расслышала, как мисс Во сказала, что помощь уже в пути. Сторож наклонился к моему лицу и снова превратился в ужасную обгоревшую маску. Он был так близко, что я смотрела в его единственный, вспухший пузырем глаз, почти вылезший из глазницы.
Чтобы не закричать, я прикусила язык. Во рту появился вкус крови. Чем больше я билась, тем крепче держали меня учителя, выкручивая руки. Боль пронзала меня насквозь.
— Неужели вы не видите его? — закричала я. — Вот же он. Пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста! Уберите его от меня. Уберите его!
Но они не слушали. Я продолжала вырываться, спорить, но они крепко держали меня, а обгорелый мужчина продолжал надо мной измываться.
Наконец в класс вошли двое мужчин в форме. Один помог учителям удержать меня, а второй шагнул мне за спину. Пальцы сомкнулись на моем предплечье, а потом я почувствовала укол иглы. По венам растекся жидкий лед.
Комната начала кружиться. Фигура сторожа потускнела.
— Нет! — закричал он. — Мне нужно поговорить с ней. Как вы не понимаете? Она же может слышать меня. Я только хочу…
Его голос становился все глуше и глуше. Санитары тем временем уложили меня на носилки. Потом они поднялись, раскачиваясь. Раскачиваясь… как слоны. Я однажды каталась на слоне. В зоопарке, с мамой. Память тут же перенесла меня туда, и мама обнимала меня за шею и смеялась…
Рык ярости сторожа прорвался сквозь завесу моей памяти.
— Не уносите ее! Она нужна мне!
А меня продолжало раскачивать… Это слон раскачивался. А мама смеялась…
Глава 4
Я сидела на краешке больничной койки и пыталась убедить себя, что все еще сплю. Это было лучшим объяснением тому, что я слышала. Можно было, конечно, списать это и на бред, но я предпочитала сон.
Тетя Лорен сидела рядом и держала меня за руку. Я посмотрела на медсестер, снующих по коридору. Тетя проследила за моим взглядом, поднялась и закрыла дверь. Я следила за тетей сквозь пелену слез и пыталась представить, что это моя мама. Внутри у меня все съежилось, и я снова становилась шестилетней девочкой, которая скрючилась на кровати и оплакивает свою мать.
Я вытерла ладони о покрывало. Жесткое и колючее, оно царапало мою сухую кожу. В комнате было так жарко, что каждый вдох заставлял сжиматься мое иссохшее горло. Тетя Лорен дала мне воды, и я с жадностью вцепилась в холодный стакан. У воды был металлический привкус, но я все равно выпила ее одним залпом.
— Семейный пансион, — произнесла я. Стены, казалось, высосали эти слова у меня изо рта, поглотили их и оставили один лишь мертвый воздух.
— Господи, Хло. — Тетя Лорен вынула из кармана носовой платок и вытерла нос. — Знаешь, сколько раз мне приходилось говорить пациенту, что он умирает? Но это почему-то еще труднее. — Она повернулась ко мне. — Я знаю, как ты мечтаешь поступить в Калифорнийский университет. И это для тебя единственный способ попасть туда, дорогая.
— Это папа решил?
Она помолчала, и я поняла, как велик у нее был соблазн во всем обвинить его.