В Замке Железной розы снова осень. Первый холодный ветер сезона врывается в мои окна, и я вздрагиваю от холода. Я уже несколько месяцев обходился без растопленного камина по утрам, но сегодня в воздухе повеяло осенней свежестью, и мне захотелось позвать за слугами, чтобы они развели очаг.

Я этого не делаю.

На протяжении вечности я боялся начала нового сезона, потому что это означало, что проклятие снова вступит в свои права. Мне исполнялось восемнадцать, и я оказывался в ловушке бесконечно повторяющейся осени. Я оставался наедине с Греем, моим бывшим командором стражи, и пытался найти девушку, которая могла бы снять проклятие, истязавшее меня и весь Эмберфолл.

Этой осенью рядом со мной Грея нет.

Этой осенью со мной будет девушка.

Этой осенью, судя по всему, мне впервые исполнится девятнадцать.

Проклятие снято.

Но я этого не ощущаю.

Лилит – колдунья, которая когда-то загнала меня в ловушку проклятия, – теперь поймала меня на крючок другим способом.

Харпер – девушка, которая смогла снять проклятие, «принцесса Колумбии», поклявшаяся помогать моему народу, сейчас стоит во дворе под моим окном и размахивает мечом вместе со своей ближайшей подругой Зо. Зо некогда была стражницей Харпер, но затем она помогла Грею сбежать. Я не могу лишить Харпер лучшей подруги, но я также не могу допустить, чтобы присягнувший мне в верности солдат демонстрировал избирательную лояльность.

Царящее вокруг напряжение и так слишком сильное.

Харпер и Зо отступают друг от друга, тяжело дыша, но Харпер почти сразу же возвращается в боевую стойку. Это заставляет меня улыбнуться. Церебральный паралич делает бой на мечах сложным – некоторые бы даже сказали невозможным – однако Харпер настроена освоить это искусство куда более решительно, чем любой человек из всех, кого я знаю.

У меня за спиной раздается легкий беззаботный голос:

– Ах, Ваше Высочество, как это мило, что принцесса Харпер считает, будто бы она может преуспеть в своих начинаниях.

Улыбка исчезает с моего лица, но я не двигаюсь с места.

– Леди Лилит.

– Прости, что отрываю тебя от раздумий, – говорит она.

Я молчу. Я никогда не прощу ей ничего.

– Интересно, как она справится с жизнью на улицах своей этой Колумбии, если тебе не удастся одержать победу над армией Силь Шеллоу.

Я замираю. Она часто угрожает тем, что перенесет Харпер обратно в Вашингтон, округ Колумбия, где у меня не будет даже возможности поговорить с ней, где у самой Харпер не будет ни дома, ни средств на существование, ни людей, на которых она могла бы положиться, ни возможности вернуться в Эмберфолл.

Лилит не обращает внимания на мое молчание.

– Разве ты не должен готовиться к войне?

Да, вероятно, должен. Грей дал мне шестьдесят дней, чтобы я подумал и добровольно отдал власть над Эмберфоллом прежде, чем он поможет Лие Маре отобрать ее силой. Сейчас он находится в Силь Шеллоу и готовится возглавить армию против меня. Я не знаю, движет ли им желание обеспечить страну необходимыми ресурсами (Силь Шеллоу отчаянно нуждается в доступе к торговым путям) или желание занять трон, который, как он прежде говорил, ему вовсе не нужен.

В любом случае он собирается напасть на Эмберфолл. Он собирается напасть на меня.

– Я готов, – отвечаю я.

– Я что-то не вижу армии, не вижу никаких генералов, разрабатывающих стратегии в штабе, не вижу…

– Ты решила стать военным стратегом, Лилит?

– Я просто знаю, как должна выглядеть подготовка к войне.

Я хочу умолять ее уйти, но это только усилит ее желание остаться. Когда Грей был заточен здесь со мной, я находил утешение в том, что не страдаю в одиночестве.

Теперь я страдаю один, и это… невыносимо.

Внизу, во дворе, Харпер и Зо снова скрещивают клинки.

– Не гонитесь за ее клинком, миледи! – кричу я.

Они отскакивают друг от друга, и Харпер поворачивается, чтобы с удивлением посмотреть на меня. Ее каштановые кудри заплетены в растрепанную косу, лежащую на плече. На девушке кожаные наручи и позолоченный нагрудник, и они сидят на ней так, будто бы она с рождения была знакома с королевскими устоями и оружием. Харпер сейчас совсем не похожа на ту изнеможенную девчонку, которую Грей много месяцев назад притащил с улиц Вашингтона, предварительно изваляв в пыли.

Теперь Харпер стала воинственной принцессой с длинным шрамом, протянувшимся по щеке, и еще одним шрамом на поясе, и обе эти отметины были делом рук стоящей позади меня злой колдуньи.

Когда Харпер смотрит на меня, ее глаза всегда внимательно изучают черты моего лица, как будто она подозревает, что я что-то скрываю от нее. Как будто она сердится на меня, хотя и не говорит ничего вслух.

Лилит ожидает в тени, стоя за моей спиной. Было время, когда Харпер приглашала меня в свои покои, чтобы защитить от колдуньи. Жаль, что она не может сделать это снова. Я уже несколько месяцев не бывал в ее спальне. Между нами слишком много недосказанного.

– Я не знала, что ты наблюдаешь за нами, – говорит Харпер и убирает меч в ножны, словно выражая тем самым свое недовольство.

– Я всего лишь выглянул в окно, – говорю я и после секундного молчания добавляю: – Простите меня.

Как только я произношу это вслух, мне хочется взять свои слова обратно. Похоже, я извиняюсь за что-то другое. Наверное, так оно и есть.

Должно быть, Харпер услышала напряжение в моем голосе, потому что теперь она хмурится.

– Я тебя разбудила?

Как будто я вообще сплю в последнее время.

– Нет.

Она смотрит на меня снизу вверх, а я смотрю на нее сверху вниз и жалею о том, что не могу понять все те чувства, которые повисли в воздухе между нами. Я жалею о