Дэвид снова выругался и, не мешкая, направился в гостиницу. Как раз в это время прибыл дилижанс, и оттуда выходили пассажиры. Пришлось поспешить: не хотелось стоять и ждать, пока обслужат их.
Довольно бесцеремонно он распахнул дверь и позвал хозяина.
– Да, сэр? Вы хотите комнату? – Владелец гостиницы окинул его быстрым взглядом и поклонился, вытирая руки о фартук. – Мой лучший номер свободен.
– Не сказать, что хочу, – холодно заявил Дэвид, – но конюх отказался дать мне лошадей. Должен признаться, этот постоялый двор не внушает доверия, и потому у меня нет желания у вас ночевать.
Хозяин подобострастно захихикал.
– Ну, если конюх не дал вам лошадей, значит, их просто нет: никто не хотел вас обидеть, а мои комнаты хорошие, клянусь, так что если вы…
– Не сомневаюсь. – Дэвид обвел взглядом помещение: сказать по правде, гостиница ничем не отличалась от тех, где ему приходилось останавливаться, – но из-за неприятности с кобылой все виделось ему в мрачном свете. – Мне нужна не комната, а лошадь, поскольку я должен сегодня быть в Лондоне, а из-за вашего конюха все мои планы летят насмарку.
Хозяин оставил попытки оправдать нерадивого работника и сказал:
– Я поговорю с ним, будьте уверены, и если мое слово тут что-то значит, на рассвете у вас будет лошадь. А пока…
– Да не могу я ждать до завтра! – нетерпеливо воскликнул Дэвид.
Хозяин хотел было что-то добавить, но передумал и после паузы сказал:
– Единственное, что я могу вам предложить, – это место в дилижансе: скоро он отправится в Лондон. Мне распорядиться?
Дэвид уже собрался вспылить, крикнуть, что не поедет в обычном дилижансе, как какой-нибудь крестьянин, но вовремя одумался, заметив, что хозяин теперь смотрел на него не с уважением и подобострастием, а с раздражением и даже презрением, потому что вел он себя как капризный ребенок.
У него было два варианта – ехать дилижансом и оказаться в Лондоне сегодня или остаться на ночь и прибыть в столицу завтра, причем очень поздно: кобыла не сможет скакать быстро, а напрокат ему дадут каких-нибудь дохлых кляч. Выходит, что первый вариант, каким бы неприятным ни казался сейчас, более приемлемый.
Дэвид со вздохом проговорил:
– Хорошо, я поеду дилижансом.
– Я займусь этим прямо сейчас, – с поклоном пообещал хозяин.
– Пусть перенесут туда багаж, – достав кошелек, добавил Дэвид. – Мой человек вернется за лошадьми через пару дней. И проследите, чтобы за ними хорошо ухаживали.
Он отсчитал щедрую сумму, мужчина взял монеты, поклонился – теперь уже с уважением – и торопливо вышел. Дэвид перевел дух и опустил подбородок, пытаясь справиться с раздражением. В другое время он не стал бы переживать из-за непредвиденной задержки в пути – пивная при гостинице и, возможно, хорошенькая горничная помогли бы ему скрасить неудобства, как всегда было раньше. Но сейчас он поступить так не мог, потому что меньше шести часов назад дал обещание.
Дэвид расправил плечи, отвернулся от барной стойки и вышел через низкую дверь во двор, залитый послеобеденным солнцем. Конюхи меняли лошадей, работники снимали в крыши дилижанса вещи тех, кто приехал, и укладывали багаж отъезжающих. Потные, все в пыли пассажиры спешили в бар, чтобы выпить воды, или разминали ноги в тени. Дэвид наблюдал за всем этим, не скрывая презрения. Вместо того чтобы ехать в собственном фаэтоне, со всеми удобствами и комфортом, придется трястись по ухабам и кочкам в тяжелом экипаже, терпеть вонь и тесноту в соседстве с шестью такими же страдальцами. Он посчитал, сколько примерно займет дорога, и вздохнул. Бремя ответственности было еще тяжелей, чем ему казалось вначале.
Дэвид остановил проходившего мимо работника, дал ему монету и приказал принести кружку эля: не хотелось идти в бар. Раз уж следующие несколько часов ему предстоит провести в переполненном дилижансе, то лучше сейчас отдохнуть от людей, подышать свежим воздухом и хорошенько размяться. Когда слуга вернулся, Дэвид отошел в тень и, потягивая эль, стал рассматривать своих спутников.
На маленьком чемодане сидела дама в черном платье, скрывая лицо под вуалью шляпки, – похоже, вдова. Высокий мужчина с нарочитым видом вертел свои блестящие карманные часы и пытался командовать слугами. Супружеская пара средних лет, явно не из благородных, устроилась на траве и открыла корзину с едой. На лавке рядом с гостиницей сидел толстяк, зевая и почесываясь. Дэвид, глотнув эля, подумал, что нужно сесть от него подальше, а то придется вдыхать запах лука, а то и чего похуже.
Скоро звонок известил об отправлении, и Дэвид с кислым лицом направился к дилижансу. Внутри, как и ожидалось, было пыльно и убого. Настроение его совсем упало, когда пожилые супруги заняли места раньше его и пригласили даму сесть рядом. Сжимая ридикюль, та медленно, неуверенно направилась к дилижансу, но, прежде чем занять предложенное место, остановилась посмотреть, как уложили ее чемодан. У двери вдова подобрала черную юбку и снова замешкалась. С ее весьма незначительным ростом забраться на высокую ступеньку было проблематично. Дэвид подошел и предложил даме руку, дабы ускорить дело. Чем раньше они тронутся в путь, тем быстрее закончится это путешествие.
Женщина с улыбкой поблагодарила, но Дэвид не понял ни слова, совершенно ошеломленный. Никогда в жизни не видел он таких красивых лиц – как у ангела, идеальной формы в виде сердечка, с фарфоровой кожей, ясными голубыми глазами, маленьким прямым носиком и розовыми пухлыми губами. В голове промчались греховные и одновременно восторженные мысли. Дэвид на мгновение потерял дар речи. Молча кивнув, помог ей сесть в экипаж, сам вошел следом и занял место напротив, не в силах отвести от нее глаз.
– Хорошо, что успел! – плюхнулся рядом с ним толстяк, заняв половину сиденья.
Дэвид с неприязнью отодвинулся от него как можно дальше, но, когда сел последний пассажир, толстяк оказался прижатым к нему. Через секунду дилижанс тронулся, и Дэвид отвернулся к окну, но оттуда полетела пыль, и пожилая дама попросила:
– Лучше закройте его, сэр. Мы с мистером Флетчером едем с самого начала, так что знаем: дороги очень грязные и если не закрыть, то мы все будем в пыли.
«Да, а так задохнемся», – мрачно подумал Дэвид, опуская раму. От соседа-толстяка действительно воняло, и ощутимо. Дэвид, поморщившись, вжался в угол. В то же мгновение колесо наехало на колею и всех подбросило вверх. Лавка была такой узкой, что сидел он как на насесте и некуда было девать ноги, вот и пришлось поднять колени, чтобы не задевать сидевшую напротив девушку.
Она единственная скрашивала кошмар этой поездки. Дэвида зажало между окном и толстяком, из щелей летела пыль, он не мог ни спать, ни двигаться, и все, что оставалось – это любоваться юной вдовой. В жизни Дэвида было много красивых женщин. Великолепные туалеты