— Забудь об этом, — засмеялась она, указывая на мою юбку, а затем на землю.
Но вместо того, чтобы просто скинуть вещь с себя, я начала медленный сексуальный танец, хихикая, пока она насвистывала мелодию стриптизерши до тех пор, пока юбка не слетела с моих ног. Я отбросила ее ей в лицо, смеясь так сильно, что мои глаза наполнились слезами.
— Эй, и не эти волосы! — ворчала она.
— Ты знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы достичь такого совершенства?
— О, подожди-ка, все верно, ты одна из этих мужеподобных женщин.
— Что это значит? — мне потребовалось полчаса, чтобы подобрать купальник, ради всего святого. Честно говоря, я нашла его в коробке, которую я разобрала лишь наполовину.
— Эта причёска — маленькая косичка, торчащая челка и этот милый бантик, сколько времени ты потратила, чтобы сделать это?
Я почувствовала гладкую косу под своими пальцами.
— Это почти такая же прическа, что я ношу все время, потому что она простая, и я слишком ленива, чтобы использовать утюжки и другие приблуды.
Я не была уверена почему, но, внезапно, я стала очень застенчива насчет своих волос.
— Уф, я ненавижу тебя. Она напрягла свое милое, но злое лицо, и я засмеялась, потому что так легко смеяться, когда находишься рядом с ней. Она — благословенный свет среди той темноты, которая стала моей жизнью.
— Угу, и я люблю твою смелость. Но, говорю прямо сейчас, и мне всё равно, даже если ты помнёшь каждый участок моей постели, я не собираюсь идти на вечеринку в одном купальнике. Я надену платье поверх лифа!
— У меня есть аксессуары! — парировала она, забавляясь. — Давай, Харпер, что такого в том, что ты просто наденешь купальник? — Она провела рукой вдоль тела, встала и направилась к моему зеркалу.
— Нет ничего странного в том, чтобы надеть купальник, просто я не собираюсь делать это. — Просто я нашла то, в чем мне будет комфортно, и Эйприл не закатит мне из-за этого истерику. Там было жарче, чем в аду, и единственная вещь, которая была распакована, и которую я носила в школу, была так далеко. Три коробочки хранили больше моей жизни, чем те, что возвышались в углу комнаты. Одна коробка с надписью «Одежда Харпер» и две с надписями «Дерьмо Харпер». Моя одежда была разбросана по полу и свисала с коробок. Я схватила платье, которое было в одном касании от падения из коробки на пол.
— Я надену это.
— Ты наденешь это?
Кажется, этот тон она использовала специально для меня. Мое платье уже было на мне, прежде чем она продолжила бы дальше спорить, и внезапно посмотрела на меня с приподнятыми бровями, присвистнув, как дикое животное в жару.
— Харпер, ты просто сногсшибательна в этом платье. У него есть вырезы во всех правильных местах и оно показывает достаточно тела, чтобы подразнить.
Она снова присвистнула, и мне не удалось справиться с румянцем.
Малая часть меня хотела снять платье, потому что это была последняя вещь, которую я хотела бы надеть в эту школу, или на вечеринку, потому что такое действительно привлекало слишком много внимания, хотя это случилось бы здесь достаточно скоро, нравилось мне это или нет. Но другая часть меня, которая желала быть красивой или даже сногсшибательной, хотела носить его, пока была такая возможность. Я стояла перед зеркалом, заметив за спиной Эйприл. Было понятно, что ей нравилось то, что она видела.
Платье прекрасно сочеталось с маминым браслетом. Я покрутила его вокруг своего запястья и вздохнула, — не снимала его с тех пор, как медсестра дала его мне, после того, как сняла с мамы. И я не думаю, что когда-нибудь сниму его.
— Итак, прежде чем мы уйдем, тем более что ты выглядишь великолепно, у меня есть пять правил для сегодняшнего вечера.
Эйприл вдруг стала серьезной, и я почти закатила глаза, но всё же не посмела, так как уже вынесла урок из этого. Осталось только гримасничать и смеяться.
— Только пять? Почему не три или шесть?
— Не дерзи мне, — ответила она, и это убивало меня, так как она говорила это точно так же, как ее мать, моя тетя Джун. Но это сравнение только заставило бы ее возмущаться ещё больше, а я не в настроении для этого, несмотря на веселье.
— Первое, — загнув один из своих пальцев со всей серьезностью продолжила девушка. — Картер Уэлш под запретом.
Это действительно удивило меня, так как не было никакого упоминания о нем до этого момента. Я хотела задать ей миллион, нет, триллион вопросов, но она остановила меня взглядом, который также позаимствовала у своей матери.
— Два, — продолжала она. — Мы не идем домой до двенадцати часов, независимо от того, насколько ты устала; я хочу встретить утро со своей кузиной. Три, никаких мыслей... ты знаешь о чем.
Это было убойно, и ухмылка исчезла прежде, чем я смогла заметить её, а она продолжала.
— Я твердо знаю, что нарушаю невысказанное правило, поднимая это и все такое, но я хочу, чтобы ты попыталась, и я попытаюсь тоже.
Это до чертиков поразило меня, потому что я всегда думала, что Эйприл была такой замкнутой в своем собственном мире, а мое угнетающее будущее никак не учитывалось. И за это я любила её ещё больше.
— Четыре, — она подмигнула мне, и я внезапно испугалась. — Освободись хотя бы для сегодняшнего вечера; скажи «да», пусть твой мозг говорит «нет», в пределах разумного, конечно, — мы обе захихикали, — Пей, но не слишком много, иначе тебе станет плохо.
Она состроила гримасу, и я поняла, что никто не выглядел бы горячо, выблевывая свои внутренности в саду.
— По опыту нашей прошлой ночи свободы, прошлой ночи, когда лекарства и твое собственное тело не могут управлять тобой. — закончила девушка.
Я чувствовала, что хочу заплакать, потому что хорошо видела слезы в её глазах, которые она изо всех сил старалась удержать, а Эйприл никогда не плакала. Боже, я любила её за это самообладание.
— И, последнее, номер пять. Все, что случится на этой вечеринке, остается на этой вечеринке, как тогда в Вегасе.
Я прыснула со смеху, и она вместе со