Кто-то тихонько постучал в стекло, отвлекая меня от печальных мыслей. Снаружи на меня глянули два угольно-чёрных глаза, похожих на бусинки, и я поспешно распахнула окно.
Это было ещё одно преимущество моей каморки: на карниз перед окном любили слетаться альпийские галки. Наверное, потому, что девушка, жившая в комнате до меня, подкармливала их, хотя это строжайше запрещалось. Я с восторгом пошла по её стопам, плюнув на запрет.
В конце концов, это же была не туча голубей на площади Святого Марка в Венеции, чей помёт, по уверениям архитекторов, разъедает даже мрамор и когда-нибудь в итоге станет последней каплей, из-за которой Венеция рано или поздно канет в водах Адриатики. Нет, это были всего семь галок, не причинявших ровным счётом никакого вреда. Честно говоря, я никогда не видела, чтобы они какали. Это оказались чрезвычайно воспитанные птицы, которые, вероятно, каждый раз летали для этого в ближайший лес. Я окрестила их всех именем Хуго, потому что сначала все они были для меня на одно лицо: жёлтые клювы, чёрное блестящее оперение и смышлёные чёрные глазки-бусинки. Но потом я научилась их различать. И сейчас ко мне на окно слетались Хуго-меланхолик, Хуго – жуткий обжора (вообще-то обжорами были они все, но Хуго – жуткий обжора всё равно выделялся на общем фоне), Хуго-одноногий, Хуго-клептоман (который уже своровал у меня две заколки, крышку от бутылки с минералкой и чуть не стащил зарядку для мобильника, но втайне я всё равно любила его больше всех), Хуго-пухлячок, Хуго-попрыгун и Хуго-бука.
– Приветик, Хуго-попрыгун! Ты решил навестить дорогую Фанни?
Хорошо, что меня никто не слышал. Мало того что я сюсюкала с галками, я ещё и говорила при этом о себе в третьем лице. Делала я это для того, чтобы они запомнили, как меня зовут. В Интернете я прочитала, что альпийские галки достаточно умны для того, чтобы научиться повторять отдельные слова, и я не теряла надежды, что когда-нибудь кто-то из них скажет: «Привет, дорогая Фанни! Как дела?» По-видимому, сегодня этот момент ещё не наступил. Хуго-попрыгун молчал и прыгал туда-сюда по карнизу, выжидающе поглядывая на меня.
Солнце, так ярко светившее в первой половине дня, постепенно скрывалось за клочковатыми облаками, наползавшими с запада через горы. Проходя через бледные полосы облаков, солнечный свет приобретал молочный оттенок. Поднимался ветер.
– Как ты думаешь, снег пойдёт ещё до заката? – спросила я, разминая в пальцах сдобную булку и кроша её на карниз.
Из орнитологического форума в Интернете я почерпнула ценную информацию о том, что в отличие от обычного хлеба сдоба не вредит пищеварению галок. Мои галки воротили носы от семечек подсолнуха, овсяных хлопьев и орехов, которые я пробовала предлагать им, а вот сдобу всегда сметали с аппетитом.
Пока я продолжала переодеваться, на карниз шумно приземлились Хуго-одноногий и Хуго-бука, явно горевшие желанием помочь Хуго-попрыгуну справиться с трапезой.
Я щёлкнула их пару раз на мобильник и отправила фотографию, на которой они умильно смотрели прямо в объектив, Делии с подписью: «Тут куча симпатичных парней. Я тебе не говорила, потому что ещё не решила, кого выбрать. Брата я оставлю тебе. Договорились?»
Маме я послала ту же фотографию, но с другой подписью: «У меня тут природа прямо на оконном карнизе. Эти птички абсолютно счастливы, хотя и необразованны. С ума сойти!»
Крошек на карнизе уже не осталось, но троица Хуго не спешила улетать, наблюдая за тем, как я натягиваю чёрные медицинские колготки с утягивающим эффектом – одну из десяти пар, счастливой обладательницей которых я недавно стала. Согласно строжайшему требованию фрейлейн Мюллер, с чёрной гостиничной униформой следовало носить исключительно чёрные колготки. Сначала я пыталась носить нормальные колготки, не такие старушечьи, но стрелки на них появлялись с такой скоростью, что я не успевала покупать новые. Не говоря уже о других их недостатках, а именно: тому, кого фрейлейн Мюллер заставала на своём посту за подтягиванием колготок, грозил первостатейный скандал. На такое якобы были способны только вандалы (не иначе как дальние родственники папуасов). В результате мне пришлось остановиться на медицинских колготках. Сколько бы их ни называли старушечьими, если уж их натянешь, они не съезжали ни на миллиметр, что бы ты в них ни делала. Кроме того, ноги в них смотрелись изящнее, чем в чём бы то ни было другом. Несмотря на то что они были видны ниже колен. Именно такой длины была униформа горничных, которую я сейчас и натягивала под неусыпным наблюдением трёх галок.
Невероятно: на вешалке эта униформа выглядела бесформенным балахоном на пуговицах и с белым воротничком, а на мне она, как по мановению волшебной палочки, превращалась в строгое, сдержанное, но очень изящное платье. Закрытый ворот, приталенный покрой, слегка расклёшенная юбка… Эту униформу словно скроили специально для меня. И хотя она была донельзя простой – белоснежный воротничок, накрахмаленные манжеты, золотые пуговички и вышитая на груди эмблема отеля с короной, выглядела я в ней как Одри Хепбёрн пусть и с метёлкой в руках. В этом платье я автоматически переставала сутулиться. Возможно, со стороны это покажется странным или даже достойным сострадания, но в гостиничной униформе и в плотных медицинских колготках я смотрелась элегантнее, чем когда-либо в жизни.
С удовлетворением бросив взгляд на своё отражение в зеркале, привинченном к внутренней стороне двери, я воткнула последнюю шпильку в пучок, в котором не осталось ни единой еловой иголки, и повернулась к трём моим красавцам Хуго:
– Можете восхищённо присвистнуть мне вслед.
Галки, конечно, не присвистнули, но все три весьма одобрительно посмотрели на меня, прежде чем улететь по своим делам, когда я захлопнула окно. Его приходилось закрывать, иначе в моё отсутствие постель превратилась бы в настоящий сугроб. Меня до сих пор поражало, как стремительно здесь, в горах, менялась погода. Небо быстро затягивали облака, очертания горных вершин теряли чёткость. Облачный фронт приближался к отелю, ветер крепчал. Синоптики обещали усиление снегопада и циклон на всю ближайшую неделю, и хотя гостям, которые должны были съехаться на праздники, это сулило проблемы с транспортом, я радовалась как ребёнок.
Это наверняка будет самое снежное Рождество в моей жизни. И первое Рождество вдали от дома и семьи. Раньше я была уверена: при мысли о том, что на праздниках придётся вкалывать как проклятой и общаться с совершенно чужими