Высокая белобрысая девчонка высоко подняла что-то в воздух, хихикая от того, что к зажатому в ее руке предмету тянется ручка поменьше. Ручка Октавии. Даже при плохом освещении Беллами заметил следы слез на щеках стоящей в кругу мучительниц сестренки и ее огромные заплаканные глаза. Блондинка держала красную ленточку, которую Октавия каждый день вплетала в волосы.
– Отдай, – молила сестра дрожащим голоском, терзавшим сердце Беллами.
– Да зачем? – издевательски спросила одна из старших девчонок. – С ней ты похожа на идиотку. Тебе этого хочется, что ли?
– Точно, – сказала другая девочка. – Тебе же лучше будет. Люди перестанут спрашивать: «А что это за мелкая дурочка с уродской лентой?»
Девочка, державшая ленточку, принялась демонстративно разглядывать ее:
– Я даже не уверена, что это настоящая лента для волос. Спорим, ее из какого-то мусорного пакета вытащили?
Ее подружка хихикнула:
– Спорим, она поэтому воняет, как утиль?
– Зато вы, когда вас в конце концов найдут, будете пахнуть как гнилые трупы, – перебил Беллами, шагнув вперед и вырвав у белобрысой ленточку. Растолкав девчонок, он опустился перед Октавией на колени. – С тобой все нормально? – Он потянулся вытереть ей слезы.
Сестра кивнула, шмыгнув носом. Беллами передал ей ленточку, и та зажала украшение в кулачке так, будто оно живое и может удрать.
Беллами встал, положил руку сестре на плечо и повернулся к девчонкам:
– Если я хоть раз услышу, что вы ее обижали, пожалеете, что родились.
Две обидчицы нервно кивнули, но белобрысая лишь вздернула бровь и ухмыльнулась:
– Это она не должна была родиться. Она тратит тут общий кислород, потому что ваша мать была глупой шлюхой. – И твоя сестра, – она произнесла это слово так, будто оно обозначало нечто омерзительное, – тоже такой вырастет.
Тело Беллами среагировало быстрее, чем его мозг. Не успев понять, что он делает, парнишка схватил белобрысую за горло и прижал к стене.
– Если ты еще хоть раз даже заговоришь с моей сестрой, если ты хотя бы на нее посмотришь, я тебя убью, – прошипел он, сильнее сжимая ее горло. У него внезапно возникло страшное желание заткнуть ее навсегда.
Откуда-то издалека до его слуха донеслись какие-то крики. Он отпустил белобрысую и качнулся назад, потому что чьи-то руки обхватили его и поволокли прочь.
В тот раз Беллами не впервые оказался в директорском кабинете, хотя прежде по пути он никогда так не матерился. Воспитательница, которая приволокла Беллами, толкнула его на стул и велела дожидаться директора. Уходя, она сказала сидевшей напротив девочке:
– Держись от него подальше.
Беллами хмуро наблюдал, как воспитательница махнула рукой перед сканером и, дождавшись, пока дверь откроется, вышла в коридор. Какая-то часть мальчишки хотела немедленно сбежать. Интересно, попытка придушить эту глисту космическую, которая наезжала на его сестру, считается правонарушением? У него было уже много замечаний; рано или поздно директор напишет рапорт, и полетит он, как астероид, прямиком в тюрьму, это только вопрос времени. Вот только кто защитит Октавию, пока он будет там сидеть? Лучше уж постараться остаться тут и делать свое дело.
Беллами посмотрел на девочку. Она была примерно его ровесницей, но он никогда раньше ее не видел. Новенькая, наверное. Девочка поджала под себя ноги и нервно теребила пуговки своего свитера. Волнистые белокурые волосы были аккуратно уложены и блестели, и Беллами почувствовал укол жалости, представив, как девчонка в последний раз одевается у себя в комнате и старательно причесывается, перед тем как отправиться в эту чертову дыру.
– Ну и что ты натворил? – спросила новенькая, прервав его раздумья.
В ее голосе звучала легкая хрипотца, словно она давным-давно не разговаривала… или только что плакала. Интересно, что случилось с ее родителями, умерли они или совершили Правонарушение и дрейфуют теперь где-то в космосе…
Не было никакого смысла врать.
– Да напал на одну, – небрежно сказал он легким тоном, которым всегда говорил о своих многочисленных проступках. Девочка моргнула, и ему внезапно захотелось объясниться. – Она обижала мою сестру.
Девчонка округлила глаза.
– Твою сестру?
Не в пример белобрысой она произнесла это слово так, будто оно обозначало нечто замечательное и драгоценное. Ну да, точно новенькая, в этом детском центре про них с Октавией каждая собака знает. Еще бы, демографические законы ужасно строгие, и в их поколении на всех трех кораблях не найдешь другой пары детишек, рожденных одной матерью.
– Ну, строго говоря, она мне сестра только наполовину, но других родственников у меня нет. Ее зовут Октавия, – и он улыбнулся. Он всегда улыбался, когда произносил имя сестренки. – А ты теперь будешь жить тут?
Девчонка кивнула и сказала:
– Меня зовут Лилли.
– Очень хорошее имя. – Эти слова сорвались с его губ прежде, чем он сообразил, как глупо они звучат. – А я Беллами. – Он решил, что выглядит полным придурком, и стал думать, что бы сказать умного, но тут дверь скользнула в сторону.
– Только не снова ты, – сказала, входя, директор. Бросив на Беллами неодобрительный взгляд, она переключилась на Лилли. – Лилли Марш? – С Беллами она никогда не говорила таким голосом. – Я очень рада с тобой познакомиться. Давай пройдем в мой кабинет, и я расскажу тебе, как тут все устроено. – Пока Лилли медленно вставала, директор снова повернулась к Беллами: – Месяц испытательного срока, и, если ты хоть на волос отступишь от правил, ты отсюда вылетишь. Навсегда.
На Беллами одновременно нахлынули облегчение и растерянность, но не сидеть же тут, искушая директрису изменить свое решение! Он вскочил со стула и поспешил к двери. Ожидая, пока она откроется, Беллами через плечо бросил взгляд на Лилли.
К его удивлению, она улыбалась.
Глава 6
Кларк
«Ни в коем случае не входи в лабораторию».
Страдальческие
