Эжения ухмыльнулась.
– Если, конечно, ты не намерена просто отсидеться в уголке.
– Конечно нет, я же Винтер, правда? – Скарлетт выпрямилась и уставилась на сестру пронзительным взглядом.
Она не знала точно, зачем Эжени настояла на том, чтобы поехать сегодня в Вестерли; обычно она только и твердила, что очень занята в юридической фирме матери, где была младшим партнером. С другой стороны, Эжени хваталась за каждую возможность указать младшей сестре ее место. Например, усаживалась на переднее сиденье и вынуждала Скарлетт расположиться сзади, хотя вся поездка затевалась именно ради нее.
Мать резко кивнула.
– Никогда не забывай об этом, дорогая.
Марджори подвинулась, чтобы посмотреть на Скарлетт, и та уловила аромат духов, легкую жасминовую нотку, напомнившую, как мать, заработавшись на своей фирме, в ночи пробиралась к ней в комнату и целовала ее в лоб. Скарлетт всегда притворялась спящей, потому что мама очень старалась не разбудить ее, хотя на самом деле не имела ничего против того, чтобы проснуться. Это напоминало ей о том, как сильна мамина любовь, та самая, которую Скарлетт не всегда ощущала, бодрствуя.
Больше всего Марджори заботило, чтобы обе дочери пошли по ее стопам и стали президентами Каппы. Пока Скарлетт росла, она постоянно слышала: «У президента Каппы не может быть только одно хорошее качество, она должна обладать многими: умом, стилем, добротой. Она должна быть девушкой, которая в равной степени вызывает зависть и уважение. Девушкой, для которой на первом месте ее сестры и которая одновременно обладает могуществом, достаточным для того, чтобы изменить мир».
Сколько себя помнила Скарлетт, она всегда знала, что она – ведьма, и что Каппа – это ее судьба. Поступление туда было для нее необходимостью; по праву стать там президентом – самой важной надеждой. Вот почему Минни, которая, прежде чем стать нянькой Скарлетт, растила ее мать, посвятила часть своих преклонных лет тому, чтобы учить младшую Винтер магии, как перед этим учила Марджори и Эжени.
Каждая ведьма рождается с собственной магией. Всего их четыре вида: магия Кубков под знаком Воды, Пентаклей – под знаком Земли, Мечей – под знаком Воздуха и Жезлов – под знаком Огня. Скарлетт всегда забавляло, что каждый знак соответствует масти в картах Таро. Скептики считают Таро орудием шарлатанов, не имея ни малейшего представления о том, насколько близки к истине те, кто использует этот инструмент.
Скарлетт была Кубком – это означало, что лучше всего ей удавалось воздействовать на стихию воды. От Минни девушка узнала, что, используя нужный символ и произнося нужные слова, она может сделать мир куда более приятным и ярким местом.
Сама Минни не была Воронихой; ее семья пришла к колдовству своим путем, используя тайны и заклинания, передаваемые из поколения в поколение. Однако она всю свою жизнь знала Винтеров и лучше других понимала, какое давление оказывают на Скарлетт родственницы. Минни всегда верила в нее и подбадривала, когда материнское разочарование или высокомерие сестры выбивали из колеи. Именно она сказала Скарлетт, что та может стать самой могущественной ведьмой в мире, если поверит в себя и доверится своей магии.
Когда Минни умерла прошлой весной от старости, Скарлетт так сильно рыдала, что вызвала дождь. Вспоминая нянюшку, она до сих пор чувствовала пустоту в сердце, но знала, что она больше всего на свете хотела счастья для своей воспитанницы. Это подпитывало желание Скарлетт оказаться настолько могущественной, чтобы стать следующим президентом сестринства, даже сильнее, чем доказать свою мощь матери с сестрой, да и всем остальным Воронихам.
О провале не может быть и речи.
Марджори остановила машину перед Домом Каппы, и сердце Скарлетт пропустило удар. Это было красивое светло-серое здание в стиле французского ренессанса с обнесенными коваными решетками балконами на каждом этаже и огороженной перильцами крышей, где сестры иногда практиковались в плетении чар и заклинаний. К нему стекались девушки с чемоданами, они обнимали друг дружку после долгой летней разлуки. Среди них была Хейзел Ким, второкурсница и звезда легкоатлетической команды колледжа; Джулиет с выпускного курса, которая блистала на курсах химии и зельеварения; третьекурсница Мэй Окада, которая меняла свою внешность так же легко, как наряды.
Марджори заглушила двигатель и ступила на землю, будто военачальник на поле битвы.
– Где же Мейсон? Мне хотелось бы узнать о его путешествиях.
– Он не приедет до завтрашнего дня, – сказала Скарлетт, стараясь сдержать довольную улыбку.
Она не видела Мейсона почти два месяца. Они начали встречаться два года назад, и их самая долгая разлука вот-вот должна была завершиться. После свадьбы друзей семьи Мейсон, повинуясь мимолетному капризу, решил побродить с рюкзаком по Европе. Он увильнул от стажировки в юридической фирме своего отца и от всех остальных планов, которые Скарлетт понастроила для них обоих. Сама она стажировалась у матери, трудилась над документами и вместе с другими Воронихами составляла для сестринства график светских мероприятий, постоянно ожидая коротких беспорядочных сообщений и фотографий, из которых можно было узнать о перемещениях Мейсона: «Просто купаюсь в озере Комо, жаль, что ты не со мной»; «Тебе нужно увидеть воду на Капри – привезу тебя сюда после окончания учебы». Это не было похоже на него, обычно он не уклонялся от семейных обязательств и не оставлял ее в одиночестве на все лето. Не в правилах Скарлетт было ждать кого-то или чего-то, но Мейсон стоил того, чтобы сделать для него исключение.
– Приезжай с ним в гости, как только сможешь, – потребовала Марджори, голос которой при этом был как никогда теплым. Эжени поерзала на своем месте и принялась с ожесточением просматривать рабочую почту.
Скарлетт спрятала самодовольную улыбку. Отношения с Мейсоном были единственным, в чем она пока что превзошла старшую сестру. Мейсон был дополняющим – таким словечком в сестринстве обозначали достойных Вороних партнеров. Требования к дополняющим были чрезвычайно высокими, подобной чести могли удостоиться лишь лучшие из лучших, и Мейсон как раз таким и был. У него имелось не только подходящее происхождение – сын второго по значимости (после Марджори, конечно) юриста Джорджии, президент студенческого союза, – но и будущее. Лучший на своем курсе, спортивный, убийственно сексапильный парень – и весь ее. Ну и вишенка на тортике – Марджори его просто обожала.
– Спасибо, что подвезла, мама, – сказала Скарлетт, взявшись за ручку двери автомобиля.
– Да, кстати, – проговорила мать, будто внезапно о чем-то вспомнив, и протянула на заднее сиденье нарядно упакованную коробочку.
Взяв ее в руки, Скарлетт почувствовала воодушевление, потому что не могла припомнить, чтобы Эжени хоть раз получала подарок в честь возвращения в колледж после каникул. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разорвать бумагу, а