– Это хорошо, что ты снова сможешь играть, – продолжает брат. – На ударных лучше тебя никого нет.
Ударные. Все последние месяцы я мечтал о том, как снова сыграю на барабанах. Без родных, без барабанов – мне как будто отрубили руки. Я и потому еще не обрадовался этой вечеринке, что иначе представлял себе возвращение домой, думал, что пройду сразу же в гараж, сяду в тишине за установку, а потом сыграю. Почувствую ритм в крови, в сердце. Почувствую, как музыка заполняет пустую душу. Только я и мои барабаны, а еще радость от осознания того, что, по крайней мере, вот это осталось со мной.
Но не все так просто. А вдруг, начав играть, я снова стану тем же кретином, что и раньше? Вдруг с музыкой вернется и все дурное?
– Когда пресс-конференция? – спрашиваю я.
Смысл судебной сделки заключается в том, что штату нужны десять проблемных подростков, из которых одному назначена роль живого примера, доказательства того, что политые потом деньги налогоплательщиков идут на благое дело, что благодаря им порочной практике «из-за парты в тюрьму» будет положен конец. Другими словами, избиратели должны знать, что предложенная губернатором программа – это надежный барьер, останавливающий несовершеннолетних на пути из школы за решетку.
В прошлом году Эксл чуть с ума не сошел, когда окружной прокурор упомянул, что если я не пойду на сделку и не признаю себя виновным, то они предъявят мне обвинение как совершеннолетнему. Тогда-то он и уговорил меня согласиться со всеми их предложениями и позволить им полностью располагать мной, пока я не закончу школу. Я должен появляться везде, где они пожелают меня видеть, должен говорить то, что они захотят услышать, и при этом держаться подальше от возможных неприятностей. От одной мысли, что меня осудят как взрослого, я испытал неподдельный страх. Можно быть каким угодно крутым, но оказаться в настоящей тюрьме не то, что обычно включают в список желаний.
Эксл хрустит костяшками пальцев, и мой желудок скручивается в канат. Похоже, его ответ мне не понравится.
– Пресс-конференция – завтра.
Час от часу не легче.
– Где?
– Мэй Фест, в Луисвилле. Я так понимаю, что они уже планировали общую пресс-конференцию, а потом узнали, что ты выходишь, вот и…
От одного приговора ушел, другой получил. Логично.
– Не так уж все и плохо. То, что тебе сказать, напишут заранее. Продлится это минут десять. Самое большое, двадцать. Я подумал, что мы поедем туда все вместе. Погуляем, принесем тебе смену одежды, сделаем дело – и домой.
Все продумано, все спланировано. Моя задача – повторять за другими, пока не закончу школу. Такова договоренность, и я ее выполню. Эксл только потому и согласился взять опекунство над Холидей, что я пообещал вернуться домой и помочь ему.
Раз уж наши биологические родители неспособны самостоятельно дорогу перейти, то все обязательства – финансовые, эмоциональные и прочие – нам придется взять на себя.
– Раз так, то мне надо как следует выспаться.
– Наверное.
Но мы оба не двигаемся с места. Смотрим на огонь. Дивимся, как мне удалось вляпаться в такое. Со страхом думаем о том, что может принести будущее.
Эллисон
Ярмарки всегда были моим любимым местом. Справа от меня – аттракционы с веселыми, вопящими от удовольствия и страха людьми, слева – мелькающие огоньки и звонкие колокольчики игровых автоматов.
Родители привезли меня в Мэй Фест, чтобы я побывала на папиной пресс-конференции, и разрешили погулять несколько часов по ярмарке. Мне полагалось веселиться до упаду, но вышло по-другому. Последние пять минут за мной таскаются двое каких-то парней, и из-за них настроение у меня не самое лучшее.
В руке жужжит сотовый. Я отступаю в сторонку, между двумя павильонами, чтобы прочитать сообщение. Может быть, парни, увидев, что я занята, пройдут мимо. А еще я надеюсь, что сообщение от моего двоюродного брата Генри. Мне семнадцать, а ему уже двадцать четыре, он в армии и должен со дня на день приехать домой. В Кентукки Генри не было давно, а мне так не хватает его, моего лучшего друга и старшего «брата». Какое счастье, это действительно он! Буду завтра. Сможешь приехать к бабушке?
Вздыхаю. Лучше бы, конечно, если бы он забыл о своих разногласиях с папой и провел хотя бы часть отпуска у нас, но настаивать я не собираюсь… пока. Кое-какие вопросы лучше решать лично и с глазу на глаз.
Пишу в ответ: Смогу. Никаких планов пока нет. Сейчас я в парке, а чуть позже у папы назначена пресс-конференция.
Генри: Тебе не позавидуешь.
Я: Не так уж все и плохо.
Генри: Врушка.
Вообще-то, так оно и есть. Пресс-конференция – то еще занудство. Все эти мероприятия по сбору средств, встречи с избирателями – мозги вянут, но признать, что Генри прав, значит только распалить его злость на моего отца. Вот почему я меняю тему.
Я: Есть хорошие новости.
Генри: Какие?
Я: Меня почти отобрали для стажировки!!!
Генри: Великолепно! Мои поздравления, Элль!
Улыбаюсь, как дурочка, в телефон. Начиная с прошлой весны я весь последний семестр предпоследнего школьного года боролась за право пройти собеседование для прохождения практики в компании, занимающейся программным обеспечением. Час назад мне сообщили по электронной почте, что я дошла до финального этапа. Генри первый, кто узнал эту новость. Так приятно наконец-то поделиться с кем-то радостью.
Поскольку я вовсе не была уверена, что мое заявление о стажировке рассмотрят, родители о моих успехах даже не догадываются. Они возлагают на меня большие надежды и в последнее время немного расстроены тем, что я не воссияла ни в одной из сфер моей юной жизни. С учебой у меня полный порядок, и им это известно, но папа с мамой хотят, чтобы я хоть раз оказалась в чем-то первой, а не третьей.
Теперь придется все рассказать – и сделать это побыстрее, – потому что без их письменного согласия меня не допустят к собеседованию. Может, родители и не обрадуются, узнав, что я скрыла от них такие важные события в моей жизни, но лучше бы им сосредоточиться на моем успехе, а не на моей скрытности.
– Да ты просто красотка, – говорит парень в красной бейсболке справа от меня. От него воняет лосьоном после бритья и чуточку спиртным.
Замечательно. Они все-таки потащились за мной и, даже увидев, что я занята, не оставили покое.
Опускаю телефон в сумочку, достаю из бокового кармашка бутылку пепси и иду дальше, рассчитывая оторваться в толпе от этого придурка и его приятеля. Они, однако, не отстают – проскальзывают, протискиваются, вертятся как