– Наш сознательный гражданин был настолько любезен, что поделился этой информацией с Си-эн-эн. Пресса исходит слюной, точно пес над аппетитным ломтем грудинки.
– Сорок два студента погибли – событие потянет на Пулицеровскую премию.
– Это не единственная плохая новость. Цифра «сорок два» может оказаться заниженной. Выяснилось, что через университет было заказано больше пятидесяти билетов.
– Вы уже видели список пассажиров? – Мне немалых трудов стоило озвучить этот вопрос.
– Его огласят на совещании.
Я похолодела.
– Вот-вот, – буркнул Ларк. – Напортачим – пресса сожрет нас с потрохами.
Мы направились каждый к своей машине. На дороге я попала в зону приема, и мобильник тут же запищал. Я резко затормозила, боясь потерять сигнал.
На фоне помех голосовое сообщение было едва различимо: «Доктор Бреннан, это Хэли Грэхэм, соседка Кэти. Кхм. Я прослушала все ваши сообщения. Кажется, их было четыре? И еще сообщения отца Кэти. Он звонил пару раз. Как бы то ни было, потом я узнала про падение самолета и… – Треск. – …В том-то и дело. Кэти уехала на выходные, и я понятия не имею, где она сейчас. Я знаю, что на этой неделе ей несколько раз звонила Лия, и почему-то беспокоюсь – вдруг Кэти взяла да и отправилась к ней погостить. Понимаю, что это глупо, но я решила позвонить вам и узнать, нет ли от нее новостей. Вот… – Снова треск. – В общем, это, наверное, глупо, но мне было бы гораздо спокойней, если бы я знала, где сейчас Кэти. Спасибо. До свидания».
Я нажала автонабор номера Пита. Он так и не дозвонился до нашей дочери. Позвонила Лие. Она снова не ответила.
Леденящий страх растекся в груди.
Какой-то грузовик просигналил, требуя освободить дорогу.
Я двинулась дальше, думая о предстоящем собрании с нетерпением, но в то же время и со страхом. Я точно знала, каким будет мой первый вопрос.
3
Одна из основных обязанностей ОЗЧС при массовом бедствии – организация стационарного морга как можно ближе к месту событий. Среди объектов, которым отдается предпочтение, – ведомства коронера или судмедэксперта, больницы, обычные морги, похоронные бюро, ангары, склады и арсеналы национальной гвардии.
Когда я подъехала к зданию Пожарной части Аларки, которое было выбрано для приема погибших с рейса 228 «Эйр транссаут», на парковке перед входом уже не осталось свободных мест и больше десятка машин дожидалось у въезда своей очереди. Я присоединилась к ним и понемногу продвигалась вперед, нетерпеливо постукивая пальцами и озираясь по сторонам.
Парковка позади здания изначально была выделена под рефрижераторы, которые будут свозить сюда трупы. Я наблюдала, как две женщины средних лет обтягивали ограждение непрозрачной пленкой – предвидя нашествие фотографов, и профессионалов, и любителей, которые непременно попытаются нарушить покой усопших. Налетавший ветер скручивал и дергал пленку, которую женщины старательно прикрепляли к цепи ограждения.
Наконец настала моя очередь, я предъявила охраннику удостоверение личности, и мне разрешили проехать на парковку. В самом здании трудились десятки людей, устанавливая столы, переносные рентгеновские аппараты и проявители, компьютеры, генераторы и водонагреватели. Уборные отмывали до блеска и санировали, обустраивались комната отдыха и раздевалки для персонала. В задней части здания были выгорожены два зала: один для совещаний, в другом должны были разместиться компьютерный центр и пункт рентгена.
Когда я вошла, совещание было в разгаре. Одни участники разместились вдоль перегородок, другие сидели за переносными столиками, сдвинутыми друг к другу в центре зала. Флуоресцентные лампы на потолке придавали голубоватый оттенок бледным, напряженным лицам. Я проскользнула в задние ряды и села.
Магнус Джексон, ведущий следователь НКБТ, заканчивал обзор системы руководства чрезвычайной ситуацией. ВС, как сокращенно называлась его должность, был сухощав, поджар и мускулист, как доберман-пинчер, и темнокож – можно сказать, почти чернокож. Он носил овальные очки в проволочной оправе, седеющие волосы были коротко подстрижены.
Джексон как раз описывал структуры «команды быстрого реагирования» НКБТ. Одного за другим представлял он тех, кто под его началом будет руководить различными направлениями расследования: конструкция, системы, двигатели, действия экипажа, возгорание и взрыв, погодные условия, показания радара, регистраторы событий и показания свидетелей. Джексон зачитывал список, и следователи – все как один в кепи и рубашках с желтым логотипом «НКБТ» – поднимались с места или приветственно махали.
Я знала, что именно этим людям предстоит определить причину гибели рейса 228 «Эйр транссаут», но гнетущая пустота в груди все не проходила, и это мешало мне сосредоточиться на чем-то, кроме списка пассажиров.
– Регистратор и самописец уже нашли? – прозвучавший в зале голос вывел меня из тягостного транса.
– Пока нет.
Речевой регистратор записывает все переговоры по радио и прочие звуки в кабине самолета, включая голоса пилотов и шум моторов. Бортовой самописец фиксирует параметры полета – высоту, скорость, курс. Оба эти прибора важны для определения вероятной причины крушения.
Когда Джексон закончил речь, специалист НКБТ по работе с семьями заговорил о федеральном плане помощи семьям при авиакатастрофах. Он разъяснил, что НКБТ послужит связующим звеном между компанией «Эйр транссаут» и родственниками погибших. В Брайсон-Сити, а точнее, в гостинице «Слип инн» уже организован центр помощи семьям, который станет местом сбора сведений о жертвах при жизни, фактов, которые предоставят родственники погибших, чтобы помочь опознать останки сына или дочери. Я невольно содрогнулась.
Следующим поднялся Чарльз Хэновер. Он выглядел на удивление заурядно – скорее как провизор и член «Братства Оленей»[7], чем как генеральный директор региональной авиалинии. Лицо пепельно-серое, руки дрожали. Левый глаз и уголок рта подергивались в нервном тике, и когда эти подергивания совпадали, левая половина лица точно подпрыгивала. Было в этом человеке нечто кроткое и печальное, и я мысленно подивилась, чем он мог прийтись не по вкусу Кроу.
Хэновер сообщил, что «Эйр транссаут» организовала бесплатную телефонную связь с общественностью. Аппараты уже установлены в центре помощи семьям. Выделены сотрудники, которые будут регулярно встречаться с родственниками погибших, уже прибывшими на место крушения, а также поддерживать связь с теми, кто еще не приехал. Кроме того, уже организована психологическая и психотерапевтическая поддержка.
Совещание казалось бесконечным. Охватившее меня беспокойство росло. Все это я уже слышала раньше, а сейчас хотела только одного – увидеть наконец список пассажиров.
Представитель Федерального агентства по действиям в чрезвычайных ситуациях посвятил свое выступление системе связи. Штаб-квартира НКБТ, координационный центр и морг уже соединены общей линией, и ФАДЧС будет помогать НКБТ в распространении общедоступной информации.
Эрл Блисс говорил об ОЗЧС. Он был высок, угловат, с зачесанными назад и разделенными строгим пробором редеющими каштановыми волосами. В старших классах Эрл во время летних каникул подрабатывал по выходным на сортировке трупов. Десять лет спустя он приобрел похоронное бюро. Эрли, то есть «ранний»,