— Ты уверена, что он будет готов вовремя? — спросила я, когда она закончила укладывать друг на друга три бисквитных коржа и смазывать их белоснежным, пышным сливочным кремом.
В те дни у нас была маленькая кухня — это было еще до того, как родители снесли стену, отделяющую ее от гостиной, — с идеально белым шкафом для посуды, напольной плиткой с бежевым узором и микроволновкой, которой никто всерьез не доверял.
— А ты не особо-то веришь в меня? — рассмеялась она, давая мне облизать ложку, что было обязательной частью всего процесса.
— Это значит «да, он будет готов»? — спросила я.
Она наклонилась и поцеловала меня в лоб:
— Джесс, обещаю, что к тому времени, как четырнадцать девочек нагрянут завтра в этот дом, твой торт будет готов, даже если мне придется не спать до полуночи.
И она бы не спала, если бы это понадобилось.
Она всегда готовила торты на семейные праздники — дни рождения, крестины, свадьбы, и ее никогда не нужно было просить об этом: «Божья коровка» на мое трехлетие, четырехъярусный торт на свадьбу моей двоюродной сестры Шарлотты и еще один шедевр, изображающий моего папу суперменом.
Я побрела в гостиную и увидела там папу, развешивающего украшения.
— Ты пришла проконтролировать процесс? — спросил он, стоя на лестнице. Он прикреплял синие, зеленые и белые шарики к рейкам на стене рядом с плакатом, на котором было написано «С днем рождения». С книжных полок, которые занимали три стены из четырех, свисали флажки.
В той комнате можно было, вероятно, насчитать сотни романов. Мама отвела целую секцию исключительно под свои кулинарные книги, но в основном на полках хранилась художественная литература. Ее любимым жанром был детектив, все от Рут Ренделл и до «Убийства в “Восточном экспрессе”», которые она перечитывала снова и снова.
— Я так волнуюсь! — повторила я.
— Я это понял, — улыбнулся папа, спускаясь с лестницы. — Итак, напомни мне, какой подарок ты хочешь получить больше всего на свете?
— Велосипед, — солгала я.
Он неуверенно улыбнулся:
— Правда? Я думал, что ты хочешь кое-что другое, но… Ты уверена, что хочешь именно велосипед?
Я не знала, стоило ли называть что-нибудь еще.
Я видела туалетный столик для взрослых в стиле принцессы в витрине торгового центра в Лондоне, когда мы навещали дядю Алана летом, и впервые захотела что-то, что не было игрушкой. В моих глазах это была очень красивая вещь с овальной столешницей, инкрустированным зеркалом, состоящим из трех частей, гобеленовыми шторами, огибающими низ и скрывающими лабиринт из деревянных ящичков.
— Да, конечно. Я хочу велосипед. — Я почувствовала, как загорелись мои щеки.
Он посерьезнел:
— Ты же знаешь, почему не можешь получить туалетный столик?
Я кивнула:
— Это же глупо покупать что-то настолько дорогое, да, папочка?
— Очень глупо, — согласился он и вернулся к воздушным шарам.
На следующее утро я распаковала велосипед и была им очень довольна. Я также старалась это всем показать, поскольку недавно посмотрела фильм «Чарли и шоколадная фабрика» и не хотела оказаться в мусоропроводе, как Верука Солт.
Утром время шло мучительно медленно, пока мама заканчивала делать сэндвичи, а папа настраивал музыку и раскладывал подушки для игры «Передай другому», прежде чем выскользнуть из дома, чтобы пропустить пинту пива перед обедом, пока у него был шанс. Потом приехала бабушка Джилл и помогла мне надеть красное праздничное платье, белые колготки и черные лакированные туфли.
— Зачем нужны пуговицы на животе? — спросила я, когда моя бабушка Джилл засовывала мои руки в рукава. В то время я много читала «Детскую энциклопедию. Тело человека» и, хотя у меня были исчерпывающие знания о работе кишечника, не могла вспомнить, чтобы в ней упоминалось о том, почему у меня в животе была дырка.
Бабушка Джилл натянула на меня колготки.
— А вот зачем. Когда Бог уже сделал тебе ушки и подобрал волосы, он нажимает тебе на живот и произносит: «Готово». И тогда аист может отнести тебя к маме и папе, которых он тебе выбрал.
Я потерла нос:
— Это не может быть правдой.
— Конечно, может. — Зазвонил звонок. — А вот и твой первый гость!
Я была слишком поглощена собой, чтобы заметить, что папа не вернулся на праздник. Слишком занята бегом вокруг стульев под музыку, распаковыванием подарков и — главное — удовольствием от вздохов восхищения, когда мама внесла торт.
Он был шикарным: белоснежный сказочный замок с решетчатой оградой, увитой желтыми мастичными розами, и башенками из сотен тысяч камушков.
Когда я задула свечи и девочки вокруг меня захлопали, я заметила, как бабушка Джилл коснулась маминой руки.
— Наверное, к лучшему, что его нет здесь.
Мама кивнула, и у нее был такой вид, как будто она сейчас расплачется.
— А еще есть сосиски на палочках? — спросила Сара Хэмс.
Мама пришла в себя.
— Да, еще много. А как насчет того, чтобы сыграть еще в одну игру?
Тут я вспомнила, что организация игр не была маминой задачей.
— Почему нет папы? — спросила я.
— Он приедет попозже, — уклончиво ответила мама.
— Он что, забыл о празднике? — Она не ответила. — Наверное, он подумал, что будет лучше оставить нас, девочек, одних, как когда мы смотрели «Звуки музыки»? — предположила я.
— Да, скорее всего, — сказала она.
Но мне не верилось, что причина была в этом. Мне стало грустно, оттого что папа пропускал мой особенный день. Иногда он бывал забывчив: он часто забывал о каких-то вещах и этим доводил маму до белого каления. Но я знала, что, когда он вспомнит, где должен был быть, то очень расстроится.
Я попыталась забыть об этом и получить удовольствие от остатка праздника, но не могла перестать волноваться. Мы же не знали, вдруг его сбил автобус… И с течением времени вероятность такого сценария увеличивалась, особенно учитывая то, как часто я слышала это от мамы.
Когда начали приезжать родители, чтобы забрать своих дочерей, я потянула за руку бабушку Джилл:
— Как думаешь, может быть, нам стоит позвонить в полицию и спросить, знают ли они, где мой папа?
— Зачем? Где он, как ты думаешь?
— Раздавлен на дороге номер 86.
Ее глаза увеличились, как если бы она была одновременно очень расстроена и раздражена.
— Народ, выходите!
Я повернула голову к родителям, столпившимся у двери, — там пробивал себе дорогу мой папа, он выглядел очень счастливым, его волосы были взъерошены и торчали спереди, как перьевая метелка. Я подбежала, чтобы обнять его, и почувствовала невыносимо резкий запах, который всегда приставал к его пальто после посещения паба.
— Ну что, именинница. Ты должна выйти в спальню ненад… У меня для тебя сюрприз.
Его голос был не очень четким и слишком громким, и я взглянула на маму: мне было интересно, насколько сильно он раздражал ее, — но в этот раз она выглядела просто удивленной и немного нервничала, но так вели