Узкий коридор, загроможденный одеждой и обувью, выглядел по-домашнему уютным. Старинная этажерка завалена плащами и шляпами; рядом на всеобщее обозрение выстроился целый ряд ботинок и сапог; в углу стояла батарея зонтов и тростей всевозможных моделей и расцветок. Медленно тикали огромные антикварные часы, а секундная стрелка и вовсе не двигалась.
Все казалось умиротворенным и безмятежным.
Через несколько минут вернулась миссис Калли: розовый цвет ее лица стал серым, в глазах горел ужас. Катриона напряглась, как струна, готовая в любую секунду лопнуть. Женщина не могла произнести ни слова и только кивала в сторону кабинета пастора.
Держа в руке револьвер, Эдвин распахнул дверь.
На ковре Катриона увидела мужчину с почерневшим лицом и выпученными глазами.
Эдвин шагнул через порог, и девушка последовала за ним. Они оба встали на колени и склонились над распростертым на полу человеком. Его голову покрывала копна рыжих с проседью волос; белый воротничок туго, как петля, перетягивал вздувшееся горло.
Бездыханное тело преподобного мистера Хаскинса — а это мог быть только он — было еще теплым: очевидно, он умер всего несколько минут назад. Ни пульс, ни сердцебиение уже не прослушивались. Лицо священника распухло и почернело. Предсмертная судорога сковала широко раскрытые глаза и рот. Даже язык окаменел и стал черным. Капельки крови застыли на круглых пухлых щеках.
— Змеиный укус? — спросила Катриона, поежившись.
— Возможно, Кэт, — ответил, поднимаясь с пола, Эдвин.
Девушка задумалась. Слышала ли она действительно тихий зловещий шорох скользящей по ковру рептилии? Змеи не очень привлекали ее. Однажды преступник-китаец, по совместительству работающий колдуном, извлек из закрытой плетеной корзины мамбу, ядовитую африканскую змею, и пытался натравить ее на Эдвина. К великому ужасу Катрионы, они все находились в одной лодке, когда мерзкая тварь начала шипеть, порываясь броситься на Уинтропа. С тех пор девушка совершенно точно знала, что змеи умеют плавать.
— А здесь у нас кто? — спросил Эдвин.
Катриона встала. В кресле спокойно сидела девочка, одетая в широкую сутану священника, и беззаботно листала книжку о диких цветах. Предполагаемая Роза Фаррер оказалась крошечным созданием; ее треугольное, с резкими чертами лицо едва ли кто-то мог назвать хорошеньким, но огромные любознательные глаза поражали своей глубиной и проницательностью. Выражение ее лица показалось Катрионе знакомым. Она видела такое у контуженных солдат, возвращающихся домой после окончания войны, которая в их разрушенном сознании не закончится никогда.
Девушка хотела предостеречь Эдвина не трогать девочку, но это показалось бы просто смехотворным.
— Ну, маленькая мисс, что случилось? — спросил Уинтроп.
Девочка оторвалась от книжки. На мгновение Катрионе почудилось, будто перед ней сидит не ребенок, а съежившийся взрослый человек. Но тут она вспомнила, что настоящей Рози скоро исполнилось бы шестьдесят лет.
— С ним произошло очень странное превращение, — проговорил ребенок.
Это было вполне очевидно.
— Деточка, у тебя есть имя? — задал еще один вопрос Эдвин.
— Да, — лаконично ответила девочка, видимо, не желая давать более развернутый ответ.
— И как же тебя зовут? — сделала попытку Катриона.
В первый раз малышка посмотрела на нее и промолвила:
— Катриона.
Подобное заявление слегка шокировало молодых людей.
— Я — Катриона, — сказала Катриона, — это Эдвин, а ты…
Девушка взяла в руки книгу. На открытой странице акварелью была нарисована дикая роза с ярко-зелеными листьями и кроваво-красными лепестками..
— Роза, — сказала девочка.
Все происходящее уже походило на нечто большее, чем простой обман. На полу лежал мертвый человек. Перед Эдвином и Катрионой встала не просто загадка, которую можно не разгадать и забыть, а тайна, которую надо было срочно решать.
Испуганное покашливание в дверях привлекло их внимание. На пороге стояла миссис Калли и не отрывала взгляда от потолка, чтобы не видеть тела.
— Еще одни посетители, — пробормотала она.
Катриона знала, что сюда с минуты на минуту примчится полчище журналистов, и деревня будет кишмя кишеть людьми с камерами. И скоро, когда всем станет известно о последних событиях, обложки газет запестрят фотографиями с места происшествия.
— Кто-то из прессы? — спросил Эдвин.
Женщина отрицательно покачала головой. Грузный пожилой мужчина аккуратно протиснулся между дверным косяком и экономкой и вошел в комнату. Катриона мгновенно узнала его по большим пушистым усам и добрым выразительным глазам.
— Сэр Артур, — воскликнул Эдвин, — добро пожаловать в Ангельские Дюны! Жаль, что мы встречаемся при подобных обстоятельствах.
6
Ядовитая молния
Уинтроп переложил револьвер в левую руку, а правую протянул сэру Артуру Конан Дойлю. Мужчины обменялись крепким рукопожатием: несмотря на преклонный возраст, писатель сохранил прекрасную физическую форму. Он обожал прогулки на свежем воздухе и был больше похож на Ватсона, нежели на Холмса.
— Боюсь, мы не знакомы, сэр.
— Мое имя Эдвин Уинтроп, я член Клуба «Диоген».
— О-о, — с важным видом протянул сэр Артур, — тот самый.
— Верно. Но уж что было, то было.
Сэр Артур понял, что Уинтроп имел в виду. Писатель не забыл, как однажды Клуб «Диоген» очень скептически отнесся к тому, что сэр Артур упомянул о нем в двух маленьких статьях, опубликованных в журнале «Стрэнд». В результате дирекция Клуба оказала на сэра Конан Дойля огромное давление, и тот был вынужден пообещать, что досадный инцидент больше не повторится. В то время как детективу льстило, что о каждом раскрытом им деле незамедлительно сообщается в прессе, его коллега — предшественник Бьёргарда — предпочитал зарывать свой талант в землю. Сэр Артур никогда не распространялся, чем именно занимается Клуб и какое место занимает в нем Майкрофт. Он просто написал, что существует человек и организация, имена которых держатся в тайне. В общем-то это заявление не причиняло Клубу абсолютно никакого вреда. Однако лиги, ранее ставшие последователями Шерлока Холмса, несколько раз подряд были лишены возможности сделать отчет о ряде знаменательных событий, в которых Конан Дойль принял непосредственное участие, действуя на благо своей страны.
— А это мисс Катриона Кайе, — продолжал Уинтроп.
— Я знаю, кто она.
Последняя реплика прозвучала как пощечина, но Катриона и ухом не повела.
— Эта дама, — развивал свою мысль сэр Артур, — считает себя в праве вмешиваться в дела бескорыстных благодетелей, которые приносят в души страждущих покой и утешение. Я прекрасно знаю, что эта леди учинила сегодня в доме мадемуазель Астарты, не имея на то абсолютно никакого права.
Уинтроп вспомнил, что сэр Артур безоговорочно верит в мир духов и яро поддерживает спиритические сеансы.
— Сэр Артур, — произнесла Катриона, устремляя на оппонента пристальный взгляд, — мадемуазель Астарта бесстыжая лгунья и вымогательница. Она ни на йоту не верит в ваше — вернее, в наше — дело. Я тоже всего-навсего ищу в темноте луч света. Уверена, что, обладая блестящим дедуктивным мышлением, вы способны по достоинству оценить мою деятельность как необходимое дополнение к вашей работе.
Стрела попала в цель. Сэр Артур чувствовал себя очень неуютно, но не