— Санди, а когда… поворот? — спросил меня Сарго на третий день пути.

Мы давно миновали предместья, скрылся вдали старинный замок на холме — теперь в нем размещался не самовластный правитель, а королевский наместник со всеми присными. Места, полагаю, хватало, а вот комфортом древняя глыбина похвастаться не могла: имелись у меня знакомые служащие оттуда, они жаловались на холод и сквозняки. Чародеи в два счета могли бы это исправить, но нанимать их ради того, чтобы заколдовать весь замок, было слишком накладно. Господские покои, разумеется, привели в порядок, а вот простые служаки вынуждены были затыкать щели паклей и спасаться печками-самогрейками.

Тоже, кстати, недешевое удовольствие: уголь и дрова стоят порядочно, да поди еще купи такую печку, чтобы не угореть… Они ведь зачарованы самую малость: быстро разгораются, хорошо сохраняют тепло, а дым, по идее, должен исчезать бесследно, как и вредный угарный газ. Вот последняя часть заклятия почему-то держится хуже всего, а потому смерти владельцев таких самогреек — дело обычное. Но, должно быть, в сочетании со сквозняками печки были достаточно безопасны, потому что в замке на моей памяти еще никто не умер. Либо я просто об этом не слышал. Скорее, второе — нарочно не интересовался, а на люди подобные истории не выносили, конечно же. Если и мелькали слухи, то быстро утихали.

— Поворот… — Я взглянул на солнце, поймал щекой касание ветерка и кивнул: — Скоро. Подождите-ка…

Спешившись, я взял щепоть дорожной пыли и растер в пальцах — досуха, до летучести — и пустил по ветру. Вдохнул те немногие пылинки, что остались на перчатках, коснулся их языком, почувствовав вкус земли… Перехватил взгляд Тродды и подавил усмешку: могу представить, о чем она думала. На дороге чего только не поднимешь…

— Сейчас открыты три дороги, еще одна откроется к вечеру, и последняя — к завтрашнему утру, — сказал я, отряхнув перчатки. На тонкой коже специальной выделки не осталось и следа.

— Гм… а какие это пути? — спросил Сарго, глядя на меня с любопытством, смешанным с опаской.

Для чародеев способности провожатых — темный лес. Этому нельзя научиться, с этим даром можно только родиться, и я никогда не слышал о провожатом, который умел бы колдовать. Наверно, человеческое тело просто не вмещает сразу две силы. Не знаю, право, да и какая разница?

— Достаточно безобидные, — пожал я плечами. — Выбирайте: пойдем через смерть, через снег, траву или пыль?

— Это всего четыре, а вы сказали о пяти, — тут же встряла Тродда.

— Пыль — это две дороги, — пояснил я.

— А что означает — через смерть? — осторожно спросил Сарго. — Там опасно?

— Не более, чем на королевском тракте. Я же сказал — безобидные пути. Относительно.

— Почему же тогда…

— Это кладбище, — ответил я. — Гигантский могильник. Он простирается до самого горизонта, и никто не знает, где он заканчивается. Может быть, кто-то и пытался разведать границы, но мне об этом ничего не известно.

— Что? — Он переглянулся с супругой. — Никогда не слышал о подобном!

— Там редко кто-то ходит, а зря! Спокойнейшее место. Увы, люди суеверны.

— Вы не ответили на вопрос, Санди, — заметила Тродда. — Что это за могильник такой?

— Понятия не имею, — честно ответил я. — Он похож на драконье кладбище, слыхали?

— Н-нет…

— Дикие драконы редко умирают от старости, но случается все же, что отдельные экземпляры доживают до преклонных, по их меркам, лет, а рядом не оказывается молодого соперника, готового прекратить их существование. Тогда они отправляются в особое место, где и заканчивается навсегда их полет.

— Что, все-все дикие? — недоверчиво переспросила она. — С разных концов континента?

— Нет, конечно же. В каждой местности — своя долина смерти, — сказал я. — Но, должен заметить, это всего лишь легенда. Кто-то что-то видел, но доказательств нет — никому почему-то не пришло в голову захватить клык или коготь. Так или иначе, дорога через смерть, как мы ее называем, ведет через подобный могильник. Костей драконов… вернее, подходящих по размеру я там не видел. А вот других — полным-полно. Звериные, человеческие — всех сортов.

— Погодите, я слышал о подобных местностях… — наморщил лоб Сарго. — Там из-под земли струится ядовитый газ, способный убить стадо диких быков, и живые существа, забредшие туда, просто падают замертво, если не успевают пересечь опасное место или если погода стоит совершенно безветренная. Даже птицы, снизившись, рискуют…

— Я ходил там не один десяток раз, — терпеливо ответил я, — и до сих пор жив. Чем бы ни было то место, ядовитыми испарениями там и не пахнет. Каменистые холмы, кое-где кустарник… В нем, кстати, гнездятся всякие пташки. Насекомых, ящериц и мелких зверьков там тоже предостаточно, если вас это успокоит. Где-то в окрестностях живут хищные птицы, я видел, как ястребы кружили — высматривали добычу. Достаточно вам?

— Понятно… — Он нервно передернул плечами. — А снег — это что?

— Это снег, — терпеливо повторил я. — Вы его никогда не видели?

— Видел, конечно же, но…

— Ну вот. Это снежная равнина. Не рекомендую туда соваться: судя по всему, там сейчас вьюга, замело серьезно, и наши возы попросту застрянут. Да и холодно.

— Ага, ясно… Пыль, надо думать — это какая-то пустыня или вроде того?

— Вроде того, — кивнул я. — Первая дорога прямая — сухая степь. Там часто ходят, колею выбили. Воды нет совсем, но для нас это не проблема. Идти… С обозом — дней пять.

— А вторая? Вы сказали, через пыль ведут две дороги, — снова встряла Тродда.

— Вторая — извилистая, закручивает петлями. На ней можно дней восемь потерять, если не дюжину. Она не везде пыльная, — пояснил я. — Местами идет через лес, вода там тоже есть. Но поскольку я описываю сам тракт, а не окружающий пейзаж…

— Понятно, Санди, — перебил Сарго. Понятно ему, надо же… — А которая из дорог наиболее безопасна?

— С какой точки зрения?

— Что вы имеете в виду?

— Безопасная вообще или с точки зрения нападения? — уточнил я. — Если второе, то на снежном пути мы даже волков не встретим, они не сумасшедшие, чтобы в такой буран охотиться. А непогода… Ничего смертельного, тем более для двух чародеев. Дорогу выстелить, от снега и ветра прикрыть — вы же справитесь?

— Конечно, но… — Он снова переглянулся с Троддой. — Может, все-таки лучше трава? Вы не сказали, кстати, что она из себя представляет.

— Так вы не спрашивали, — пожал я плечами. — Тоже равнина. Разнотравье в