Мы шли длинным темным коридором : по углам безмолвной стражей стояли рыцарские доспехи, будто пустые оболочки некогда давно почивших воинов, этакие скорлупки, из которых вылупился человек... либо вылетел его дух. Со стен смотрели потемневшие от времени портреты: порой не разобрать было, кто изображен на холсте, дама или кавалер. Признаюсь, я бы с интересом поразглядывала старинные наряды, но факелы давали чересчур мало света, да и лампа, которую нес перед нами слуга Райгора, не слишком выручала. Я снова вспомнила наши светильники и вздохнула : поищи их теперь в пещерах и уговори вернуться домой... если будет он, тот дом!
- Картинная галерея, - зачем-то пояснил Райгор, хотя это и так было понятно. - Но тут любоваться нечем, все мои предки на одно лицо, только одежда и разнится.
- Я слышала, ваша матушка была исключительно красива, - сказала я, чтобы не молчать.
- Да, так говорят. К сожалению, прижизненных ее портретов нет, а посмертные... на них можно изобразить, что угодно, - он остановился у большого, в человеческий рост полотна. - Вот она со мною. Эй, поднеси лампу поближе!
Слуга повиновался, и я разглядела изящную миловидную женщину, темноволосую, с нежным румянцем. Она стояла подле столика с охапкой сирени на нем, а совсем маленький мальчик возле ее колен одной рукой держался за палец матери, другой же тянулся к цветам. Картина показалась мне милой, какой-то домашней и уютной, но слишком уж... зализанной, что ли? На лице княгини не читалось ни тени мысли, разве что легкая скука, поза ее была неестественной... Ну а дети такого возраста вряд ли могут изобразить танцевальное па, стоя на одной ножке. Не сомневаюсь, художник пытался передать при помощи кисти и красок, как маленький Райгор увлеченно пытается добраться до душистой сирени, но перестарался. Сомневаюсь, что такой ребенок мог позировать иначе как на руках у матери или кормилицы, вот и вышло... то, что вышло. И, право слово, букет и дремлющая у ног герцогини собака удались мастеру намного лучше, чем она сама!
- Уверен, лет через двадцать никто, не взглянув на табличку, не догадается, что тут изображен мальчик, а не девочка, - сказал Райгор, указав на обилие кружев на ребенке. - Впрочем, парадный матушкин портрет еще хуже. Там только и разглядишь, что платье и драгоценности, а лицо... как у всех.
Он обвел широким жестом другие портреты, а слуга, повинуясь этому жесту, поднял лампу повыше, освещая их. Из темноты выплыли бледные лица, и впрямь почти неразличимые, будто маски... хотя о чем я, маски бывают очень выразительны! Здесь же разнились прически и одеяния, но пустые взгляды и одинаковые позы заставляли думать или об окружившей тебя толпе близнецов или о мороке - водится такой в дальних скалах, прикидывается другом или знакомым, шаг к нему сделаешь, а он уже у тебя за спиной или где-нибудь сбоку, в отдалении, и зовет, манит... Бывало, люди так с обрыва падали, особенно те, кто не знал, что обитает на нашем перевале.
- Говорю же, ничего интересного, - обронил Райгор и поманил меня дальше. - Идём.
Высокие двери со скрипом отворились, изнутри зала потянуло затхлым холодом и почему-то металлом. И ещё чем-то смутно знакомым...
Пока слуга зажигал факелы - здесь было совсем темно и, чувствовалось, сюда редко кто-то заглядывает. Судя по слою пыли на полу, и убирались тут нечасто.
Зал был большим, не менее трапезного, наверно, и шаги наши должны были отдаваться гулким эхом, но звуки почему-то гасли в тишине.
- Полюбуйся, - негромко произнес Райгор, и я, присмотревшись, невольно шарахнулась в сторону, потому что... - Испугалась? Не бойся, это все равно что статуя. Хорош, а?
Над нами нависал гигант в полтора человеческих роста; одна рука его была в обхвате не меньше меня, и то ниже локтя...
- Что это? Откуда оно тут? - прошептала я.
- Это зал трофеев, так мы его называем, - ответил Райгор и огляделся. - Смотри, тут есть ещё подобные твари, правда, не целиком. Этот-то небольшой, его удалось доставить, не повредив, а есть такие, что сюда их и затащить не получилось бы.
- Вы хотите сказать, господин, что вот это... создание было когда-то живым?
- Еще каким живым, - усмехнулся он. - И, скажу я тебе, не так-то просто изловить каменного великана!
- Как вообще можно справиться с таким чудовищем? Не представляю...
- Убить его почти невозможно, никакие копья и стрелы не возьмут каменную шкуру. Поэтому способ только один - заманить его в ловушку, - спокойно ответил Райгор и похлопал застывшего гиганта по руке. - Эти твари, как ни странно, вспыльчивы, и если охотник окажется достаточно хитрым и выносливым, то сумеет ускользать от своей скромной добычи до самого рассвета. Великаны, понимаешь ли, обращаются в камень, стоит первым солнечным лучам коснуться их тела. Не успеет спрятаться - значит, не повезло... Этот вот мой, - добавил он, кивнув вверх. - Мелковат, но другие что-то осторожничают, удалось выманить только такого.
- Поражаюсь вашей храбрости, господин! - выговорила я, изо всех приглядываясь к великану. - А можно его потрогать?
- Конечно. Он же каменный, не укусит.
Разбирать насечки на ощупь было проще, чем вглядываться в них, рискуя напутать в неверном освещении. Три кольца вокруг запястья - третий сын в семье, выше - два зубца и полумесяц рогами вниз... клан Гартараг, верно. И ещё мелкие зарубки - младшая ветвь рода... Как же его звали? Или по молодости лет его ещё не брали к нам? Горномогучие растут и взрослеют медленно, как скалы, и этот отпрыск славного клана, наверно, мог считаться моим ровесником...
«Если удастся, я сообщу твоим родичам», - мысленно сказала я ему и двинулась за Райгором, осторожно прикасаясь то к отломанным каменным рукам, то к головам. Не все знаки удавалось разобрать, вдобавок я опасалась слишком задерживаться - мой интерес мог показаться подозрительным. И всё же кое-что мне удалось узнать и накрепко запомнить.
- Иди сюда, Альена, - услышала я, - оставь эти булыжники, тут есть кое-что поинтереснее!
Я пошла на зов, а по пути едва не шарахнулась от огромной тени. Это был не великан, нет, а колоссальных размеров череп.
- Это добыча основателя нашего рода, Дангора Керриска Отважного, - сказал Райгор, глядя на него. Даже представить не получалось, каких размеров должен был быть зверь, чьи останки