Время заснуло в доме у подножия гор, поросло мхом и папоротниками. Каждое письмо — шажок к будущему.
Он обдумывал каждое слово, сочиняя ответы сыну, чтобы тот не потерял уважения к необразованному отцу.
«Экономь, откладывай деньги. Не раздавай их взаймы. В мире много обманщиков, не знакомься с кем попало. Не забывай о еде, кушай как следует. Отдыхай, береги здоровье. Если что сделать задумаешь, с Нанду посоветуйся».
Нанду — односельчанин, тоже уехавший в Нью-Йорк.
*
Как-то они получили письмо с купоном на бесплатный надувной глобус «Нэшнл джиографик». Саи заполнила все строчки и клеточки, отправила купон на какой-то почтовый ящик в Омахе. Много времени прошло, они уж и думать забыли об этом купоне, как вдруг обещанный глобус прибыл вместе с поздравительным сертификатом, восхваляющим тягу к знаниям, к новым горизонтам, к открытиям. Они надули глобус, прикрепили его к оси винтами — все это они нашли в посылке. Пустыни, горы, равнины, снега полюсов… Саи показала повару Нью-Йорк, где теперь жил его сын, объяснила, почему в Нью-Йорке ночь, когда в Индии день, как сестра Алиса объясняла им в монастыре Святого Августина с помощью апельсина и фонарика. Повар подивился, что день сначала приходит в Индию, а только потом в Америку. С остальным дело обстояло как раз наоборот.
*
На полу — письма, тряпки, одежда. Матрас перевернут, подстеленные под него газеты разбросаны.
Полиция обнажила его бедность и неухоженность, этот обыск показал, что нет у него достоинства, нет лица, нет почвы под ногами.
Прикрывшись зонтами — один цветастый розовый, остальные черные, — полицейские смешались с ночными тенями.
Опустившись на колени, повар нашаривал заводную головку от часов — не нашел.
— Что ж, это их работа, — вздохнул повар. — Откуда ж им знать, что я не виноват. Чаще всего слуги воруют.
*
Саи смущенно замерла в дверях. Редко она появлялась в хижине повара, и оба они чувствовали себя при этом как рыбы на сковородке. Близость их казалась неестественной, отношения не отличались глубиной. Да и как могло быть иначе, ведь общение их касалось лишь нескольких тем. Ее разговорный язык — английский, повар же знал лишь хинди. Все, что требовало более глубокого знания языка, оставалось вне крута их контактов. Но сморщенная физиономия старика внушала ей жалость и симпатию, а следя за его бойкой перепалкой с торговцами на рынке, она даже ощущала какую-то гордость за свое право общаться с таким сложным существом, называющим ее Бебиджи и Саи-беби.
Впервые она увидела повара, когда ее привезли из монастыря Святого Августина в Дехрадуне. Девять лет прошло с той поры. Такси подъехало к табличке, на которой в лунном свете можно было разобрать надпись «Чо-Ойю», название дома. Она стояла возле такси, рядом с ней — жестяной сундучок с надписью «мисс С. Мистри, монастырь Св. Августина». Водитель принялся колотить в запертые ворота.
— Ои, кои хаи? Хансама? Ут, кои хаи? Ут, Хансама?
Вдали призрачно светилась Канченджанга, светлели стволы, чернели листья деревьев, к дому вела тропа.
Наконец они услышали свист, увидели свет фонаря, из-за деревьев показался повар, так же ковыляющий, все с тем же морщинистым лицом, как и сейчас, такой же, каким останется еще долгие годы. Короткое детство, рано наступившая, растянутая старость. Между ним и судьей разница в поколение, но поставьте их рядом! Возраст въелся в его поведение, в его котлы и чайники, в голос и грязь, в запах кухни, дыма, керосина.
*
— Что они у вас натворили! — покачала головой Саи, провожая взглядом полицейских и стараясь не замечать пропасти, которая разделяла ее и старого повара.
— Что делать, работа у них такая, — рассудительно возразил повар.
Пытаясь восстановить достоинство, они лишь подчеркнули глубину падения. Вместе они собрали пожитки, повар аккуратно вложил письма в правильные конверты. Когда-нибудь он вернет письма сыну, и тот восстановит свою историю, ощущая гордость и удовлетворение от достигнутого.
Глава пятая
Бижу в «Беби-бистро».
Вверху, в кафе — прекрасная Франция.
Внизу, в кухне — Мексика и Индия. А потом наняли Паки, и внизу воцарились Мексика, Индия и Пакистан.
*
Бижу в «Лё Колёньяль», сочная колониальная кухня.
Вверху колониальный антураж, внизу бедолаги-туземцы: колумбиец, тунисец, эквадорец, гамбиец.
*
Дайнер «Старз-энд-страйпс». Вверху гордо развевается американский флаг, внизу скромный гватемальский.
Потом наняли Бижу, внизу появился маленький индийский флажочек.
*
— Где такая Гватемала?
— Где Гуам?
— Где Мадагаскар?
— Где Гайана?
— А ты почему не знать? — спрашивает человек из Гайаны. — В Гайана много-много индус, парень, много-много.
— Гуам — много из Индии. Много-много.
— Тринидад?
— Да в Тринидаде индийцев навалом, друг! Знаешь, в Тринидаде… Лосося откройте, мэм, лосося просили.
Мадагаскар — индийцы, индийцы и индийцы. Маленькая Индия.
Чили — Зона Роза, свободная зона Тьерра дель Фуэго: индусы, виски, электроника. Чертовы пакистанцы захватили торговлю подержанными автомобилями в Ареке. «Да плюнь-разотри, пусть стригут свои полпроцента…»
Кения. Южная Африка. Саудовская Аравия. Фиджи. Новая Зеландия. Суринам.
В Канаде вдали от крупных городов обосновалась группа сикхов. Их женщины сняли свои шальвары и носят курта, как платья.
Индийцы… Да, да, на Аляске, последняя лавка перед Северным полюсом, какой-то дези держит ее, торгует консервами да рыболовными снастями… солью, лопатами… Жену с детьми оставил в Карнуле, где есть детский сад.
На Черном море индийская торговля пряностями.
Гонконг, Сингапур.
И как он все это пропустил? Англия да Америка, Дубай и Кувейт… Почитай, больше ничего из школы и не вынес.
*
Подвальные кухни Нью-Йорка заключают в себе целый мир, но Бижу к этому миру плохо приспособлен, так что даже почувствовал облегчение, когда прибыл этот пакистанец. Написал отцу.
Повар обеспокоился. Что за безобразие! Да, конечно, Америка — это страна, куда люди приезжают из разных стран, со всего мира. Но ведь не из Пакистана же! Нельзя же нанимать пакистанцев! Индийцы гораздо лучше…
«Берегись! — написал он сыну. — Остерегайся. Держись подальше. Не доверяй».
Он гордился сыном. Тот уже выработал в себе способность не раскрываться перед посторонними. Каждая клетка его ощущала опасность. Каждый волосок держался настороже.
Дези против паки.
Старая война, добрая война.
Где лучше высказать слова, сложившиеся за столетия? Где возродится дух отца, деда, прадеда?
Здесь, в Америке, где каждая нация утверждает свое самосознание.
Бижу почувствовал связь поколений.
Но связь эта ослабевала. Война охладевала. Ее следовало разогреть.
— Свинячьи свиньи, сыны свиней, суар ка бакча, — кричал Бижу.
— Уду ка пата, сын совы, сучья индюшатина, — слышал он в ответ.
Взлетел в воздух и понесся в направлении ненавистного врага смертоносный кочан капусты.
*
— …!!!!! — гаркнул француз.
То, что он изрек, показалось им далеким сонным жужжанием пчелы над солнечным летним лугом, но смысл сказанного заключался в том, что очень они шумная парочка. Свара их транслировалась лестницей наверх, по тридцати двум ступеням снизу, от Третьего мира, до верха, в гущу мира Первого. И