— И всё же здесь врачи… — начала было мама.
— Которые ничего не могут поделать, — закончила Наталиэль за неё.
— По крайней мере без денег, — добавила Натали.
— Которые они высасывают из пациентов.
— И делают их куда бледнее, чем от болезни.
— От чего иногда путаешься.
— Болен он.
— Или наша доблестная медицина его до такой степени излечила.
А потом они улыбнулись друг другу и дали пять. Натали и Наталиэль просто обожали проводить этот трюк, не договаривая фразу и позволяя закончить её другой, беся ма с папой. Удивительно, насколько они слаженно это делали, у меня никогда так не получалось с ними. Это лишний раз доказывает, насколько они неразрывны друг от друга.
— В любом случае, ма, не парься, я же здесь до вечера пробуду. Успеют они мне ещё свечку запихнуть, — подмигнула она маме, но точно не проняла её.
— Уж надеюсь на это, иначе я тебе сама свечку вставлю, — но даже сквозь её серьёзный тон было слышны весёлые нотки.
Можно было догадаться, в кого пошли характерами сёстры — активные, весёлые и заботливые. Ну и, конечно, можно было предположить, в кого пошёл я, методом исключения.
Я покосился на отца, который молча погрузился в собственные мысли. Он тоже предпочитал больше молчать, чем говорить, проводить досуг в тишине и спокойствии, в отличие от ма, которая всегда его куда-то тащила. У нас скорее всего даже лица похожи, когда мы думаем.
Ма с сёстрами продолжали прикалываться друг над другом, смеясь и подшучивая, в основном над Наталиэль, которая, даже лёжа в кровати вся бледная, оживилась. Три года импульс упорно точил её, откачивая все её силы из тела, но так и не смог сломить. Признаться честно, я гордился ею, гордился тем, что она сопротивлялась этой болезни, — иначе я её не назову, — и даже сейчас была бодра.
А ещё, поняв, что на этот раз пронесло, и я могу вздохнуть спокойно, мне стало неприятно от самого себя за мысли об усталости. Ведь если устал я, то как устали родители? Как устала Натали и сама Наталиэль, которой приходилось бодриться, чтоб не расстраивать нас? Через сколько каждый из нас проходит, чтоб в семье сохранялось пусть такое, но счастье?
Я знаю ответ, глядя на бледную сестру, которая сейчас смеялась над шуткой мамы. Каждый выкладывался так сильно, как мог, не жалея себя ради семьи. Потому что для нас семья была всем.
Абсолютно всем.
Глава 3
Пока наше женское общество общалось и поднимало друг другу настроение, па медленно и тихо вышел из комнаты. Я двинулся следом. Возможно, ему, как и мне, было слишком больно смотреть на это всё и понимать, к чему всё идёт.
В коридоре никого не было, кроме стервозной медсестры, однако у моего отца всегда было лицо из разряда: не подходи, а то изнасилую. Последнего она явно не пожелала себе, так как, уже собираясь что-то сказать, отвернулась и не проронила ни слова.
— Ей не помогают лекарства, — выдохнул он, когда мы вышли. Видимо, ему было необходимо кому-то выговориться, объяснить ситуацию. — Казалось, что вот оно, болезнь отступает, но потом вновь берёт своё. Ей прописали новые таблетки, словно они могу решить проблему.
— Ещё более дорогие и сильные?
— Верно.
Хотя могло быть иначе? Ни разу не слышал, чтоб кто-то прописывал слабые препараты взамен сильных.
— Но почему тогда сразу не вбухнуть самые сильные?
— Ага, самые сильные. Может ты и цены на них видел, а? — покосился он на меня с горькой усмешкой.
Мне было достаточно лишь взглянуть в его глаза, чтоб понять, что он чувствует. Отчаяние. Оно буквально светилось в его глазах. И пусть он этого никогда не показывал, не говорил об этом и вообще не подавал виду, сейчас я видел, до какого предела он был доведён.
Он всё понимал. Понимал с самого начала, но до последнего надеялся на победу.
И надеется сейчас. Но только после его слов я понял, каково ему смотреть на всё это и понимать, что через пару месяцев нашей Наталиэль уже и не будет. А какую выдержку и силу воли должна иметь моя мама, чтоб знать это, но продолжать улыбаться своей дочери, которой осталось несколько месяцев, я даже не пытался представить. Просто не смогу понять, чего это ей стоит.
— Мы потянем те новые, что прописали ей? — Мы были открытой семьёй. Наше финансовое состояние теперь не было ни для одного из нас секретом. Стоило просто посмотреть, где мы работаем.
— Если затянем пояса, то потянем. Но… всё будет нормально, — выдохнул он и похлопал меня по плечу. — Всё будет нормально.
Он не верил в то, что сам говорил. Я это чувствовал в его голосе.
— И… сколько стоит новое лекарство? — не то что мне так хотелось узнать цену, просто решил сразу понять, насколько всё плохо.
— Тысячу, — и, сразу предсказывая мой следующий вопрос, добавил. — Самое сильное — около пяти за упаковку.
— Ну… дорого, конечно, но… — начал было я.
— Одну такую в неделю, — порадовал па меня отличной новостью, и мне стало понятно, почему мы не потянем самое сильное лекарство. — А ты думал, я об этом не размышлял?
— Просто… каждую неделю?
Он лишь кивнул.
В коридоре повисла неприятная тишина.
Пять штук каждую неделю. Пять штук… Это полная зарплата отца и одна треть матери. Можно сказать, после такого нам придётся не просто затянуть пояса. Но каждую неделю… Наша семья и так была на последнем издыхании в плане финансов, но теперь было точно ясно, где закончится наша борьба за сестру.
А всего-то всё упиралось в деньги. В обычные бумажки, которых у некоторых пруд пруди. И потрать они на мою сестру хотя бы немного, даже и не заметили бы этого. А нам требуется, по их меркам, не так уж и много…
Не знаю, о чём он думал в тот момент, но мои мысли невольно крутились вокруг разговора, который у меня был с Алексом утром. Как бы ни старался и ни пытался прогнать эти мысли, я не мог выбросить из головы ту сумму, которую он назвал. Да, единичная подачка, но всё же они были бы сейчас нам очень кстати. Любой шанс, любая возможность склонить победу на нашу сторону должна была быть использована. К тому же, меня не просили идти на