в Фарнборо из Лондона. Он мало времени проводил с детьми, предпочитая отдать их на воспитание армии прислуги и своей жены-главнокомандующего, но сегодня отец, отложив все свои дела, утром выехал из города в поместье. Сегодня был особый день, и Иоанн гордился, потому что день был особенными из-за него. Отец приехал в Фарнборо, чтобы завтра отвезти сына в Хитроу и посадить на самолёт в Швейцарию.

Предстоящая разлука не сильно пугала Иоанна — окружающие куда больше волновались об условиях проживания в школе-интернате Смайли в городе Тун. Завтра он покинет семью на восемь лет — Иоанн, по правде говоря, сомневался, что возможно что-то планировать на столь долгий срок, но доверял отцу и подчинялся воле семьи. Переживания матери не передавались ему — до Берна всего полтора часа полёта, до Туна меньше часа на машине. Они с отцом уже летали туда несколько раз. Родители, в конце концов, смогут навещать его в любое время, да и на ближайших каникулах он вернётся домой, в родное Фарнборо. При малейших признаках волнения Иоанн успокаивал себя этими словами. Теперь, за день до отъезда, он был совершенно спокоен и, летя на лошади вниз с холма, искренне предвкушал радость встречи с отцом.

Внедорожники замедлили ход, и Мелисса наклонилась в сторону, поворачивая лошадь. Теперь они скакали наперерез автомобилям. Мелисса ещё сильнее стиснула бока лошади. Та послушно ринулась вперёд, и Иоанну показалось, что его сердце уходит в пятки. Он чувствовал каждый удар копыт по земле. Мелисса крикнула ему:

— Помаши рукой папе! — но Иоанн не смог набраться мужества и оторвать руку от талии сестры.

Они скакали параллельно дороге и уже нагнали машины — Иоанн повернул голову и увидел, как тонированное стекло второго внедорожника опускается и на него смотрит улыбающееся, но строгое лицо отца. Машины затормозили, Мелисса остановила лошадь. Иоанн слышал, как тяжело она дышит, ощущал её вздувающиеся бока.

— Можешь отпустить, мы остановились, — раздражённо сказала Мелисса, пытаясь разорвать хват у себя на пояснице. Иоанн мгновенно расцепил руки и заявил:

— Грейс устала! Ты совсем её загнала!

— Нет-нет, — Мелисса пощекотала уши лошади. — Ей в самый раз.

Она развернула лошадь и шагом направила её к остановившемуся кортежу. Из задней машины вышел отец — помощник хотел открыть ему дверь, но отец его опередил и выскочил сам, бросаясь навстречу детям.

— Привет! — крикнула ему Мелисса. Иоанн протянул к отцу руки, и тот — высокий и сильный — снял его с лошади, крепко обнял и закружил. У Иоанна пошла кругом голова, он засмеялся, прижимаясь к родному плечу. Отец поставил его на землю и повторил ритуал с дочерью, которая в свою очередь крепко поцеловала его в свежевыбритую щеку.

— Какова наездница! — ласково сказал отец, постукивая по её шлему.

— Поздоровайся с Грейс, — сказала Мелисса.

— Привет, Грейс, — он потрепал лошадь, и та довольно фыркнула.

— Видел, как я скакала? Правда, мы с Грейс прекрасно понимаем друг друга? Мне кажется, у нас телепатическая связь.

— Так и есть, — сказал отец. Он приобнял Иоанна, которого слегка пошатывало после головокружительной скачки. — Брата приучаешь?

— Ему нравится, — рассмеялась Мелисса. — Просто он немного хиловат.

— Просто он не носится по холмам с утра до ночи, — улыбнулся отец. — Иоанн, домой поедешь с сестрой или со мной? В машине?

— С тобой, — ответил Иоанн. Ему понравилось, как отец осадил сестру, но при этом он совсем на неё не злился — он обожал быструю езду, хоть после ему было немного не по себе. Это пройдёт, думал он, а чувство свободы и бьющего в лицо ветра останется.

Папин помощник открыл дверь, и Иоанн забрался в салон автомобиля, снял шарф и устроился поудобнее; в машину сел отец, и они тронулись. Отец взял Иоанна за руку и показал в окно со своей стороны — по склону взбиралась Грейс, а сидевшая на ней вполоборота Мелисса посылала им воздушный поцелуй. Она держала поводья одной рукой.

— Господи, только не упади, — вдруг сказал отец. — Я пугаюсь, когда она так делает.

Мелисса взобралась на вершину холма и, рисуясь, подняла лошадь на дыбы. Иоанн решил, что отца хватит инфаркт — так он напрягся, стиснув руку сына; но дорога сделала петлю, и Мелисса пропала из виду. Отец успокоился и повернулся к сыну, заводя разговор. Остаток дороги до поместья прошёл незаметно — через много лет Иоанн не сможет вспомнить, о чём они говорили с отцом, но тот момент останется в его памяти навсегда: вот они приближаются на машине к дому, а в это время по широким лугам, спеша опередить их, скачет Мелисса, прижимаясь к гриве своей любимой Грейс.

Удивительно, но она успела — то ли папин водитель поддался, то ли Грейс постаралась, — и на порог дома, едва сняв шлем, с растрёпанными волосами, вышла встречать отца вместе с мамой. Тот ни словом не обмолвился о выкрутасах Мелиссы, и дети это оценили. Для Иоанна с сестрой мать была злым надзирателем, а отец — добрым волшебником.

После обеда, за которым Иоанн удостоился чести сидеть во главе стола, на самом почётном месте, отец удалился в свой кабинет, Мелисса убежала к своей ненаглядной Грейс, а Иоанн отправился в свою комнату дочитывать «Проклятых королей» Мориса Дрюона. Завтра для него начнётся совсем другая жизнь — постоянным напоминанием тому служили чемоданы в углу комнаты, собранные войском служанок под командой мамы.

Ужин был в восемь вечера. Иоанн покорно сидел за столом, быстро съев свою порцию и ожидая чая. В обычный день он бы уже убежал, но сейчас вся семья была в сборе, и отец рассказывал маме новости об их друзьях из Лондона. Мелисса переписывалась по телефону с приятелем, а Иоанн играл в гляделки с официантом, ждавшим у дверей. Тот улыбался мальчику и, поскольку никто не видел, строил ему забавные рожицы.

Подали чай; ночь опустилась на землю, и сквозь большие окна столовой Иоанн видел, как горят в сумраке фонари в саду. Отец подозвал его к себе, и они первыми вышли из-за стола. Он накинул на сына куртку и вывел на улицу. Они шли по дорожкам сада, ночной воздух был свежим и холодным, высокие деревья шумели от порывов ветра. Их сажали ещё мамины далёкие предки.

У Иоанна были уроки по истории семьи — на этом когда-то особо настоял отец, — и мальчик знал, что вот этот дуб, например, посадил мамин дедушка, вице-адмирал флота Её Величества, друг Джеймса Ф. Сомервилла, Роберт Виллард, пожизненный пэр, барон Фулоу. Несмотря на регалии и славу, в семье к нему относились сдержанно, мама помнила жестокий характер деда, и единственное его изображение — прижизненный портрет — висело в галерее второго этажа, рядом с остальными родственниками. Совсем недавно от Иоанна требовали часами стоять перед этой галереей и выслушивать длинные и нудные рассказы про каждого из этих немых, не всегда приветливых предков. Иоанн мало что помнил из этих лекций, но отец умел добиваться своего, и мальчик усвоил главное. Семейные корни глубоко проросли в душу; он никогда не чувствовал себя беззащитным или одиноким, всегда помнил, какая громада стоит за ним.

К счастью, отец не говорил об истории семьи в этот вечер. Они болтали ни о чём, и, когда вернулись домой, отец пожелал сыну спокойной ночи. Закрыв глаза, Иоанн размышлял о книге Дрюона, о горькой судьбе погубленной Франции, о том, как тяжело будет молодому дофину её восстанавливать после ужасающего правления отца, — и долго не мог заснуть.

13 сентября 2009 года. Аэропорт Хитроу — Тун

На пути