– Ничего не случится, – обрывает меня Джоди. – Нельзя же вечно устраняться от таких вещей. И совершенно точно нельзя вечно устраняться от собственного сына. Вот в чем проблема, Алекс: я не понимаю, почему должна уговаривать тебя позаниматься своим собственным сыном – взять за него ответственность на каких-то несчастных три часа!
Порываюсь ответить, но Джоди не дает мне вставить ни слова.
– И я не желаю слышать ничего о том, как тебе трудно приходится на работе, – все больше распаляется она. – Попробуй-ка посиди дома, ежеминутно ожидая очередного звонка из школы с сообщением, что Сэм опять кого-то пнул, или его побили, или он все утро вопил, что хочет к маме. Попробуй приготовь ему обед, а потом поддерживай его при строго определенной температуре на протяжении всего того часа, который уходит у него на то, чтобы поесть. Попробуй сам! Я вымоталась. А от тебя толку как от козла молока! Вот почему мы очутились там, где сейчас находимся.
На миг повисает тишина, что-то вроде эмоционального пата.
– Папа, я готов, – подает голос Сэм. – Готов идти в парк. Мы возьмем с собой мячик?
– Ладно, – говорю я, пытаясь дышать ровно. – Давай возьмем мячик, а маму оставим дома. Ей нужно отдохнуть.
– Мы пойдем в парк?
– Да.
– А потом в кафе?
– Да, Сэм.
– Но сперва в парк?
– Да, сперва в парк, а потом в кафе.
Киваю Джоди, не в силах взглянуть ей в глаза. На мгновение радуюсь возможности сбежать.
– Папа, мы возьмем с собой мячик?
Парк находится на холме между Бедминстером и Тоттердауном – островок зелени, зажатый между рядами прилепившихся друг к другу викторианских домов. Во все стороны от него, точно нити гигантской паутины, расходятся улицы. По краям тянутся растрескавшиеся асфальтовые дорожки, по которым, отдуваясь и оступаясь, трусят любители бега, безмолвно путающиеся друг у друга под ногами, словно потные роботы. В начале девяностых тут разбили небольшую детскую площадку с качелями и горками, однако с тех пор она была брошена на произвол судьбы. У качелей давным-давно уже не осталось сидений, так что они представляют собой ржавый металлический каркас с рядами бесполезно болтающихся цепей – ни дать ни взять дыба для сексуальных утех на открытом воздухе. Горка расписана граффити и украшена отнюдь не детскими рисунками. Даже и не знаю, чего требовать: то ли чтобы городские службы снесли это великолепие, то ли чтобы выдвинули ее на Тернеровскую премию.
Сэм прижимает мяч к груди. Иногда мы вдвоем гоняем его по площадке, иногда он не выпускает его из рук. Оглядываюсь по сторонам и пытаюсь предугадать, что может вывести его из равновесия.
Проходящий мимо взрослый, пытающийся завести разговор: 10/1
Шумная собака: 8/1
Другие дети, изъявившие желание присоединиться к нашей игре: 5/2
Жгучая крапива: 5/1
Осы: 8/3
Кружок беременных, собравшийся помедитировать за футбольными воротами (такое в самом деле случилось однажды, и Сэм был в полном ужасе): 100/1
Отсутствующий фургон мороженщика: 50/50.
Сегодня на площадке только небольшая стайка ребятишек, и они, похоже, полностью поглощены игрой на дыбе для сексуальных утех, так что с этой стороны, видимо, проблем можно не ожидать. Немногочисленные собачники гуляют в отдалении, так что в случае чего я успею предупредить Сэма. Фургон мороженщика стоит на своем всегдашнем месте, спеша, видимо, на полную катушку воспользоваться таким нечастым в наших краях явлением, как солнечный денек. Может, и пронесет. Внутренне выдыхаю.
Я хотел бы поделиться важным уроком, который сравнительно рано усвоил относительно аутизма. Фильм «Человек дождя» с Томом Крузом и Дастином Хоффманом в главных ролях, вышедший в 1988 году, – не документальный. Далеко не все аутичные дети обладают какими-то выдающимися способностями. Если бы я решил отвести Сэма в бристольское казино, он не смог бы считать карты и заработать для нас небольшое состояние. Вместо этого он до смерти испугался бы шума и забился под рулеточный стол, где и сидел бы до тех пор, пока служба безопасности не выдворила бы меня за то, что додумался притащить в казино ребенка.
Зато он обладает очень своеобразным взглядом на мир, который я изо всех сил стараюсь припомнить всякий раз, когда стресс начинает зашкаливать, если я, например, заставляю его надеть не ту куртку или когда оказывается, что тарелка с макаронами, которые приготовила ему Джоди, на два градуса теплее нужной температуры. С точки зрения Сэма, мир представляет собой гигантский двигатель, который должен функционировать строго определенным образом, по предсказуемому сценарию, чтобы обеспечить его безопасность. Чтобы расслабиться, ему необходимо знать, в какое время и каким образом будет происходить все вокруг него, и даже тогда он должен постоянно держать палец на кнопке выключения.
Я смотрю, как Сэм бежит к нагромождению поваленных древесных стволов, на котором любит играть, и абсолютно точно знаю, как все будет развиваться. Он заберется на строго определенное дерево, пройдет по его стволу, потом, дойдя до конца, оглянется убедиться, что я смотрю. Немного подумает, не перепрыгнуть ли на соседнее бревно, но решит слезть и забраться на него с земли. Если на бревнах будет играть еще кто-то из детей, он спихнет его или ее с дороги – не потому, что он задира, а потому, что это механизм из поваленных стволов и он должен работать строго определенным образом. Присутствие другого ребенка – сбой в системе; спихнуть его на землю – все равно что запустить антивирусную программу: «Обнаружен ребенок. Запущена программа спихивания. Ребенок устранен. Внимание: ребенок бежит жаловаться родителям».
Я мог бы сейчас лазать по влажным бревнам вместе с ним, но не лазаю. Я никогда этого не делаю. Могу покачать его на качелях, могу подкинуть ему мячик, но участвовать в детских играх – увольте. Я не из таких папаш. Ну, вы их себе представляете – папаш в «конверсах» и футболках с Бэтменом, из кожи вон лезущих, чтобы продемонстрировать, какие они все из себя прикольные, способные на мальчишество и вообще лучшие друзья со своим ребенком. Они дурачатся, изливая на окружающих неумеренный задор, точно играют главную роль в живом представлении фильма «Большой» с Томом Хэнксом. На меня, который стоит поодаль и сканирует окрестности на предмет возможных опасностей, они косятся с подозрением. У меня с играми проблемы. Для меня это трудно. Настроиться на нужный лад. Расслабиться.
Смотрю, как Сэм карабкается по мокрым стволам, и уношусь мыслями в свое детство, в парк неподалеку от нашего дома, где мы с Джорджем подбивали друг друга забраться на самый