Ты когда-нибудь думал о сексе со мной?
Ну, а кто бы не думал? Я, бл*дь, ручаюсь, нет ни одного парня, который, встретив ее, не подумал бы об этом. За исключением членов ее семьи, конечно. И, возможно, некоторые женщины думали так же. Та девушка — студентка, в кассе кинотеатра, краснеет каждый раз, когда мы заказываем попкорн и напитки, и она, черт побери, смотрит не на меня, когда так делает.
Миа и секс похожи на хлеб и масло. Как перо и бумага. Как Бен и Джерри (прим. ред.: Ben & Jerry’s — марка мороженого, замороженного йогурта и пр.).
Подумав об одном, сразу приходит на ум второе.
Может быть, это из-за ее глаз, цвета морской волны? Глаз, которые заставляют меня думать, об отдыхе на тропическом пляже... и о сексе с Миа на теплом песке. Или из-за ее густых, волнистых волос, цвета молочного шоколада, которые хочется пропустить сквозь пальцы... во время занятий сексом с Миа?
Или, может, это ее заразительная улыбка, ее мелодичный и зажигательный смех, ее острый ум, или стройное, загорелое тело с самой совершенной маленькой попкой в форме сердечка?
Думал ли я о сексе с ней? С уверенностью можно сказать: «Да, черт возьми!». Это постоянно приходит мне в голову с того самого дня, как я впервые встретил ее.
Но это не значит, что я все ей расскажу. Какой в этом смысл? В моей жизни нет места для Миа Уотерс, кроме того, которое она и так уже занимает. Она заслуживает большего, чем я могу ей дать, и секс с Миа не может принести нам ничего, кроме неприятностей. Зачем портить что-то хорошее?
Я выключаю двигатель и выхожу из машины. Пора задать ей этот вопрос.
***
Миа ждет меня на скамейке в парке у туалета, вытянув и скрестив ноги в лодыжках. Ее было не сложно заметить. У нее страсть к броским вещам, и вместе с яркой спортивной одеждой она носит разноцветные неоновые кроссовки, в которых выглядит, как клоун, которому на всех плевать. Волосы она уложила на затылке в пучок и надела розовую головную повязку, а темные очки - авиаторы сдвинули на кончик веснушчатого носа, чтобы лучше видеть экран телефона.
Она поднимает глаза, когда галька, хрустнувшая под моими ботинками, объявляет о моем присутствии, и, прежде чем я успеваю прочесть выражение ее лица, она водружает свои темные очки на место.
— Я была не уверена, придешь ли ты.
— Я тоже. — И теперь я знаю, почему. После того, как весь вчерашний день я без остановки думал о ней, увидев ее снова, я пришел в замешательство. У меня свело мышцы на шее, и я не знал куда деть руки. Я был словно не в своей тарелке, и понятия не имел, как все исправить.
Не давая ей возможности ответить, я указываю на немощеную тропу, которая змеится по поляне к небольшой роще
— Ты готова?
— Подожди, — отвечает она, и снова возится со своим телефоном. — Сколько миль сегодня?
Я поправляю бейсболку, колеблясь. Четыре — пять часов сна после изнурительной вчерашней пятнадцатичасовой смены в больнице, и я определенно не готов ни для полумарафона ни даже четверти.
— Не более четырех.
— Устал на работе? — Она засовывает телефон под повязку, прямо рядом с ключами от машины, и надевает ее на руку. Телефон ей нужен, чтобы отслеживать все свои тренировки. Как долго, как далеко, как быстро и сколько калорий сжигается. Я же предпочитаю избегать привычек, которые могут привести меня в ад ОКР (прим. ред.: Обсессивно-компульсивное расстройство), поэтому оставляю телефон в машине.
— В основном, не высыпаюсь — отвечаю я, и иду вниз по дорожке, а она шагает в ногу рядом.
Чтобы посмотреть на меня, Мие приходится только слегка повернуть голову. Чуть выше среднего роста, она по-прежнему выше, большинства знакомых мне женщин. Высокая, стройная и хрупкая Миа.
Трудно не добавить слово «моя» в начале этого описания.
— Почему? — Хмурясь, она обеспокоенно спрашивает меня.
Почему? Она это серьезно? Неужели она не догадывается?
Ее непритворное беспокойство притупляет мой гнев, хотя и ненамного, поэтому я могу сказать только:
— На это есть много причин.
— Каких, например?
Намеренно ли она выносит мне мозг? Нет. Она пытается казаться удивленной и обеспокоенной, но она не такая уж хорошая актриса.
Я слышу это. Она нервничает.
Хорошо. Так и должно быть.
Мы не в порядке, Миа. Далеко не в порядке.
Я не пытаюсь скрыть сарказм, когда говорю:
— Разве ты не слышала, что только что случилось с Ким Кардашьян? Это так расстроило меня.
Она корчит рожицу. Скрещивает руки на животе и смотрит в сторону.
— Ты все еще злишься на меня.
— И награду за наибольшую проницательность получает…
Ее щеки надуваются, как будто она подавляет вздох.
— Можем ли мы поговорить об этом после пробежки?
— Конечно. — На самом деле, это хорошо. Несмотря на усталость, которая разлилась, как яд по всему моему телу, бег — менее утомительное занятие, чем этот разговор с ней.
— И в то же время, — продолжает она осторожно, — ты не мог бы сделать вид, что не сердишься?
— Я попытаюсь.
Мы замолкаем. Это должна быть быстрая пятиминутная прогулка, чтобы разогреться, поэтому я ускоряю шаг, и Миа, конечно же, не пытается подстроиться. Наоборот, она прибавляет скорость, и движется немного впереди меня. Это дает мне шанс наблюдать, как узкие, черные шорты обтягивают изгибы ее задницы и бедер. И, оголенную полоску спины, выглядывающую из-под розового топа. И то, как работают ее мышцы при каждом шаге.
Я сглатываю, мое дыхание учащается, и член начинает реагировать.
Господи! Почти семь лет мне с успехом удавалось держать руки подальше от нее, благодаря упорному и несгибаемому самоконтролю. Начиная с того самого дня, когда мой лучший друг познакомил нас на вечеринке в общежитии. И, именно в тот момент я понял, что на самом деле значит — быть пораженным и охваченным страстью с первого взгляда. А теперь я даже не могу пойти с ней на пробежку, не получив эрекцию. К черту все это дерьмо!
Вместо этого я отрываю взгляд от ее совершенного и сексуального тела, и напряженно шагаю рядом с ней, пытаясь сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Погода сегодня утром почти идеальна — мягкая, солнечная, безветренная. Неудивительно, что мы единственные, кто сейчас здесь. Как правило, семьи на детской площадке, а несколько бегунов уже на тропе. Апрель — хороший месяц для