Не то, чтобы мне было с чем-то сравнивать. Я, уроженец Orange County, в отличие от Миа, выросший в Bay Area. После окончания средней школы она переехала сюда, чтобы поступить в медицинский университет. Там мы и познакомились, благодаря ее отношениям с Факфейс. Тогда она была на втором курсе, а я на третьем.

Она снова первой начинает разговор:

— Как работа прошлой ночью?

— Обычный субботний вечер, — отвечаю я, пожимая плечами, — несколько мертвецки пьяных. Одна девушка из средней школы, другой парень средних лет, с содержанием алкоголя в крови 0,35 промилле. Он был без сознания, когда приятели привели его, и когда он, наконец, пришел в себя, то попытался выдернуть свой катетер.

Миа усмехается и спрашивает:

— WTS?

Улыбка поднимает вверх уголки моего рта, шутка, которая сейчас кажется удивительной и непроизвольной. WTS — сокращение от «wanted to say» (прим. ред.: «то, что ты хотел сказать»), которым мы пользуемся, чтобы заменить слова о раздражающих, грубых пациентах. Это способ выпустить пар, рассказывая друг другу, что мы на самом деле хотели сказать тем пациентам вместо вежливых ответов, диктуемых хорошим воспитанием, и в моем случае, оценками удовлетворенности пациентов, которые влияют на мою зарплату.

Это определенно незрело, но это работает. Помогает мне успокоиться и быть сострадательным и уравновешенным профессионалом, которым я всегда и стремился быть. По крайней мере, каждый раз, когда мне удается сдерживать себя, я запоминаю ответ WTS, чтобы потом поделиться с Миа. И, по привычке, я сделал то же самое в истории парня с катетером.

Так что я отвечаю на ее вопрос:

— Чувак, если ты не хотел, чтоб в твой член засовывали трубку, то должен был остановиться после пятого шота текилы. По крайней мере, ты не лежишь где-нибудь в канаве, писаясь под себя.

Она громко и гортанно смеется, и моя нервозность немного ослабевает. Вот, как все должно быть. Только я и Миа, к черту все дерьмо. Разговоры о жизни и работе, и обо всем другом.

На несколько секунд я на самом деле забываю о проблемах, которые одолевают меня, пытаясь окончательно раздавить. И этот уродливый, нерешенный вопрос с Миа — только часть всего.

Было бы здорово, если можно было повернуть время вспять и заморозить этот момент, сделать закладку, и возвращаться к нему всякий раз, когда мне нужно.

На телефоне Миа звонит таймер. Прогулка окончена. Она тянется, чтобы его отключить, а потом мы начинаем бег трусцой.

Мне обычно легко с ней бегать. Она в отличной форме, и не медлительная, но, в одиночку, я бегу примерно на одну милю в час больше, чем она. Так что я замедляюсь и позволяю ей установить темп.

Three Oaks является одним из наших любимых мест. Его лесопарковая зона с низкой растительностью отлично подходит для бега; петляет, и тут больше сходства с дикой природой, чем в ухоженном парке. Здесь безопасно, тропинка пролегает через редколесье и отлично подходит для бега, петляя по тому, что больше похоже на естественную дикую природу, чем на ухоженный парк. Чем дальше мы бежим, вдали от шума и суеты окружающего пригорода, тем плотнее и пышнее растительность, и тем больше деревьев. Мир и тишина охватывает ландшафт, как навес, усиливая пение птиц на деревьях и шорох мелких животных в кустах.

Все эти деревья делают запах воздуха почти чистым. Почти чистым. Это ведь, в конце концов, по-прежнему Южная Калифорния.

— Что еще интересное случилось прошлой ночью? — спрашивает Миа.

Мне бы хотелось, чтобы она помолчала. Разговаривать сегодня слишком муторно, но, по крайней мере, отвечать на ее вопросы о работе не требует особых усилий.

— Острый аппендицит у ребенка. Подростковая попытка суицида. Только одна травма с поножовщиной. Несерьезно. Нет GSWs. (прим. ред.: огнестрельные ранения) Хорошо, когда нет огнестрельных ранений. Я ненавижу огнестрельные ранения. У меня ночные кошмары об огнестрельных ранениях.

— Спокойная ночь значит?

— Условно говоря. — Я никогда не понимал, как объяснить ей, что такое — работа в скорой помощи, чтобы не прослыть нюней и слабаком. Если я и упомяну про давление, рабочую нагрузку, или про постоянный ноющий страх все испортить, то никогда не скажу ей насколько это плохо. Я сам выбрал эту карьеру, и мне не нужны чьи-либо сочувствия, даже Миа. Особенно Миа.

Грязь и гравий хрустят под нашими подошвами. Мое сердце бьется быстрее, мое дыхание по-прежнему спокойное и ровное. Впереди, рыжая белка несется вверх по дереву. Мы дошли до той части тропы, где склоны плавно ведут к пруду, это отметка первой мили нашего маршрута.

Прежде чем мы достигли ее, замечаю, как другой бегун бежит вниз навстречу нам. Он, заурядный посетитель тренажерного зала: жилистые бицепсы, майка—алкоголичка, накачанные бедра, натягивающие швы коротких облегающих штанов, выгоревшие на солнце волосы и золотистый загар.

Миа забегает передо мной, чтобы уступить ему место, и он обращает на нее внимание, как только приближается, замедляясь и плотоядно рассматривая ее по пути. Чувак, думает, что он чертовски горяч. Но, когда он смотрит ей за спину, то встречает мой взгляд, выражение его лица меняется, и он в спешке проносится мимо нас.

Я не совсем уверен, что такого он увидел на моем лице, но предполагаю, что ему это не понравилось. Ничего не могу с собой поделать. Миа не моя девушка, но он этого не знает. Это так чертовски досаждает, когда я с ней на публике, и другие ребята бесцеремонно пялятся на нее или, что еще хуже, начинают клеиться.

— Что ты вчера делала? — Спрашиваю я, когда она вновь бежит рядом, это уводит разговор подальше от меня. И заставляет меня чувствовать себя более нормальным, и не испытывать неловкость. — Ничем важным, на самом деле. — Ее голос звучит спокойно, совсем не запыхавшись. — Пейдж звонила. Они узнали пол ребенка.

Я жду продолжения. У Миа есть брат и сестра. Ее брат, Кэмерон, четырьмя годами моложе, закончил Стенфорд со степенью бакалавра компьютерных наук. Пейдж, старшая сестра. живет в Сан—Диего, ей двадцать девять лет, адвокат, замужем, двое детей и он беременна третьим. Их мама, Гвен, тоже адвокат. Отец Миа — Фрэнк Уотерс, анестезиолог с более чем тридцатилетним стажем, вице-президент по персоналу в университетской больнице, почетный профессор и, он наводил на меня страх сильнее, чем кто-либо, кого я когда-либо встречал.

Для меня семья Миа... непостижима. До того, как я познакомился с ней, то даже не знал, что такие семьи, как у нее, существуют не только в телевизионных комедиях. Они очень дружны, любят и всегда поддерживают друг друга. Конечно, они могут спорить и ссориться, но фундамент их отношений не мог разрушиться