— Точно не скажу, но сдается мне, кто-то здесь взрывчаткой побаловался.
— Разве кровля не могла обвалиться из-за вызванного лавиной сотрясения?
— Богом клянусь, это был динамит! Мне ли не знать, когда я сам уж лет сорок им пользуюсь. Динамитную шашку я за десять миль по звуку определяю. Только я всегда применяю маломощные заряды с кумулятивным эффектом — как раз для того, чтобы взрывной волной ничего ненароком не обрушило. А сейчас шарахнуло так, что аж вся гора завибрировала. Прямо под нами, между прочим! И не одну палочку взорвали, а килограммов десять.
— Я думал, шахта давно заброшена, — удивился Эмброз. — Откуда здесь взрывники?
— Она и заброшена. Много лет здесь бывали только мы с женой.
— Но как же тогда…
— Не как, а зачем, — поправил антрополога Маркес. — Ох, прошу прощения, доктор, — извинился он, в поисках слетевшей с головы каски случайно зацепив его за ногу.
— Вы хотите сказать, что кто-то намеренно взорвал динамит на нижнем уровне, чтобы вызвать обвал?! — воскликнула пораженная Пэт.
— И я не я буду, если не выясню, кто и зачем, если мы отсюда выберемся, — угрюмо проворчал Луис; он нашарил наконец свою каску, нахлобучил ее на голову и включил фонарь. — Вот так-то лучше.
Слабенькая лампочка не столько давала свет, сколько обозначала его присутствие. Оседающая пыль походила на предутренний туман, зловеще клубящийся над кромкой воды. Казалось, все трое преждевременно поседели, а их лица и одежда приобрели грязновато-серый оттенок окружающего гранита.
— Что-то не нравится мне интонация, с которой вы произнесли слово «если», мистер Маркес, — заметила Патриция.
— Тут все зависит от расклада, леди. Смотря с какой стороны от расщелины осела штольня. Если дальше по ходу — ничего страшного. А вот если кровля обрушилась между нами и входом, у нас крупные проблемы. Схожу-ка я гляну, чтоб не гадать понапрасну.
Пэт не успела и слова вымолвить, как Луис выскользнул в отверстие, оставив их с Эмброзом в непроглядной темноте. Оба молчали, окруженные удушливым саваном мрака и пыли, борясь изо всех душевных сил с овладевающими ими ужасом, отчаянием и паникой. Маркес вернулся через пять минут, показавшихся им годами. Понять что-либо по выражению его лица они не могли, поскольку луч фонаря на каске бил прямо в глаза, но и по голосу нетрудно было догадаться, что старуха с косой бродит совсем рядом.
— Боюсь, новости у меня паршивые, — начал Луис, помолчав немного. — Выход перекрыт. Обвал произошел недалеко отсюда. По моим прикидкам, длина завала добрых тридцать ярдов, если не больше. Чтобы его расчистить, спасателям потребуются дни, а то и недели.
Эмброз изучающе посмотрел на горняка, стараясь понять, осталась ли еще надежда выпутаться живыми из этой передряги. Не обнаружив ничего утешительного, он спросил в упор:
— Но вы все-таки полагаете, нас вытащат раньше, чем мы умрем от голода?
— Не в том дело, — ответил Маркес, безуспешно пытаясь скрыть тревожные нотки в голосе. — Вряд ли мы с вами успеем даже проголодаться по-настоящему. Беда в другом: в штольне полно воды. Уже поднялась на три фута, и уровень продолжает повышаться.
Только теперь Пэт заметила, что комбинезон Маркеса промок выше колен.
— Выходит, мы не только заперты в этой дыре, но и обречены утонуть, как крысы?!
— Этого я не говорил! — отрезал Луис. — Есть шанс, и довольно большой, что вода схлынет через боковые штреки раньше, чем доберется до нас.
— Но уверенности в этом нет? — уточнил Эмброз.
— Через несколько часов будем знать точно, — ушел от прямого ответа Маркес.
Пэт побледнела. Учащенное дыхание судорожно вырывалось сквозь полуоткрытые губы, казавшиеся обескровленными, как у вампира, из-за осевшей на них пыли. Холодные тиски страха все сильнее сжимали ее сердце, а снизу все громче и ближе доносилось зловещее журчание. Она встретилась взглядом с антропологом, в чьих глазах тоже метался ужас.
— Хотела бы я знать, — прошептала чуть слышно Пэт, — захлебнуться и утонуть под землей — это очень мучительная смерть?
* * *
Минуты казались годами, два часа растянулись на столетие. Неуклонно поднимающаяся вода достигла нижнего края проема, хлынула внутрь и заплескалась под ногами. Парализованная отчаянием Пэт встала на цыпочки и прижалась спиной к стене, тщетно пытаясь выиграть хоть несколько лишних секунд у беспощадно надвигающегося прилива. Губы ее беззвучно шевелились в безотчетной молитве Создателю с просьбой ниспослать чудо и остановить воду, прежде чем уровень подъема достигнет плеч.
Сознание отказывалось воспринимать кошмарную перспективу безвременной гибели в кромешном мраке подземелья на глубине более тысячи футов. Всплыли в памяти газетные заметки об аквалангистах, заблудившихся в лабиринте подводных пещер. Найденные тела отличались одной характерной особенностью: подушечки пальцев у них были стерты до кости в предсмертных усилиях проникнуть сквозь каменную толщу.
Мужчины угрюмо молчали, также погруженные в невеселые мысли. Маркес никак не мог поверить, что кто-то всерьез хотел их убить. Не находя ни смысла, ни мотива в подобном покушении, он мысленно представлял, в какую бездну скорби и горя повергнет его смерть всю семью. Слава богу, хоть нуждаться им не придется!
Пэт тоже думала о семье, точнее говоря, о дочери, остро ощущая глубокую безысходность и чувство вины перед девочкой. Какая жалость, какая жестокая несправедливость, что ей не доведется увидеть, как ее единственный ребенок подрастает и расцветает, постепенно превращаясь в женщину. И как ужасно, что ей суждено погибнуть в этой мышеловке под толщей скал, где тело ее, скорее всего, никогда не найдут. Хотелось плакать, да что там плакать — голосить навзрыд! — но слез почему-то не было.
Когда вода дошла до колен, все разговоры прекратились. Но подъем продолжался, и вскоре она заплескалась на уровне бедер. Вода была обжигающе холодной; соприкасаясь с кожей, она будто вонзалась в нее тысячами раскаленных иголок. Ноги Пэт начали неметь, она вся дрожала, зубы неудержимо выбивали крупную дробь. Доктор Эмброз, распознав грозные признаки гипотермии, привлек ее к себе и обнял, плотно прижавшись всем телом. В этом великодушном жесте не было ни намека на секс — лишь доброта, сострадание и забота о ближнем, — и Пэт восприняла его с благодарностью. От ровного горячего дыхания коротышки-антрополога, уткнувшегося лицом ей в ключицу, стало чуточку теплее, но она все равно не могла смотреть без ужаса на отвратительную черную рябь, завивающуюся воронками и отливающую мерзким маслянистым блеском в луче шахтерского фонаря на каске Маркеса.
Пэт внезапно встрепенулась. Ей на миг показалось, что в проеме, давно скрывшемся под слоем черной воды толщиной около трех футов, происходит что-то необычное.
— Погасите фонарь, пожалуйста, — тихо попросила она Маркеса.
— Что?
— Погасите фонарь. По-моему, внизу кто-то есть.
Мужчины, не сговариваясь, решили, что от холода и страха у нее начались галлюцинации, но Луис не стал спорить, а согласно кивнул, поднял руку и нащупал выключатель. Камера погрузилась во мрак.
— Вы можете сказать,