Для Аны это было последним шансом. Через месяц ей исполнится восемнадцать. Если они с Джаспером сегодня не обручатся и не заключат союз до ее дня рождения, ее изгонят в Город к Психам.
Ана с такой силой сжала пальцы, что их кончики онемели. Джаспер уже несколько раз переносил обручение, но так далеко они еще не заходили. Она задумалась о том, что можно сказать при их встрече, как его успокоить. Если он появится. У нее не получилось ничего придумать. Джаспер уже не был тем пареньком, с которым она познакомилась на Рождестве у Тореллов в тот год, когда они с отцом переехали в Хайгейтскую общину. Она знала бы, что сказать тому улыбчивому ясноглазому Джасперу из прошлого, еще не потерявшему старшего брата, перед которым он преклонялся.
Ана закрыла глаза, вспоминая, какой потерянной она себя чувствовала — одиннадцатилетняя провинциальная девочка, оказавшаяся в празднично украшенном особняке Тореллов. Разноцветные лампочки и остролист, красивые женщины в черных или красных вечерних платьях, хаос в детском крыле…
Она ускользнула по пустым коридорам в нежилое крыло и нашла библиотеку, переполненную бумажными книгами. По соседству с библиотекой оказалась комната с письменным столом и пыльным пианино. Не задумываясь, она уселась за инструмент и начала играть. Она заиграла мелодию, которой ее научила мать. Она играла, почти не замечая беззвучных слез, которые лились по ее щекам. Ненастроенное пианино звучало фальшиво, но ее это не волновало: она изливала свою тоску, притворяясь, будто музыка способна преодолеть время и пространство и достичь слуха ее матери. Когда Ана перестала играть, то оказалось, что она уже не одна. В дверях стояли два паренька. Один был скорее мужчиной, чем мальчишкой: ему было лет семнадцать-восемнадцать. Второму было около четырнадцати. Они были похожи: светлые волнистые волосы, серо-зеленые глаза, четкие и тонкие черты лица. Она поспешно вытерла следы слез, стараясь не пялиться на красивого младшего брата.
— Ты кто? — спросил старший.
— Ариана Барбер.
Из-за слез ее голос стал тихим и напряженным.
Старший чуть прищурился:
— Дочка генетика?
Она кивнула.
— Почему ты не со всеми? — поинтересовался он.
— Их слишком много.
Младший засмеялся. Его лицо излучало тепло.
— Она права! — воскликнул он. — Их слишком много.
Они проводили ее обратно к празднующим. По дороге старший брат поддразнивал младшего из-за какой-то девицы.
— Она вступит в союз раньше, чем ты повзрослеешь настолько, чтобы продемонстрировать свой интерес, — говорил он. — И вообще, зачем спешить? Хоть вступать в союз можно и с пятнадцати лет, это еще не значит, что нужно поступать именно так. Тебе может быть восемнадцать, девятнадцать, двадцать или двадцать пять. Десять лет разницы — это пустяк.
Младший брат бросил на Ану смущенный и робкий взгляд, а она смотрела на него и надеялась, что он послушается совета брата и дождется ее пятнадцатилетия, когда ей можно будет думать о союзе.
Следующие два года Ана ждала рождественских праздников у Тореллов с нетерпением влюбленной, но Джаспера видела только издалека. На третий год, за несколько месяцев до того, как она станет достаточно взрослой, чтобы думать о союзе, она решила, что не уйдет с вечера, не поговорив с ним.
Она нашла Джаспера сидящим на черной лестнице в задней части дома с Джульеттой Мэнго — хорошенькой девушкой на класс старше ее самой. Они смеялись, заигрывая друг с другом, а их руки были связаны шарфом. Совершенно убитая, она вылетела из дома через заднюю дверь, пересекла несколько садов, перелезла через пару заборов и в лютый холод прибежала домой без пальто.
И поэтому 21 апреля, в свой пятнадцатый день рождения, когда Джаспер лично вручил ей предложение об обручении, она была вне себя от нежданной радости. Она, как и все, знала, что союз Торелла и Мэнго не состоялся, потому что после рождественских каникул Джульетта вернулась в школу. Однако она не думала, что Джаспер может сделать предложение кому-то другому настолько скоро — и уж тем более ей! Видимо, когда в прошлом году Джаспер хвалил ее игру на школьном концерте, она все-таки не выставила себя полной идиоткой, чего так боялась (тогда она только кивала и краснела, потеряв от неожиданности дар речи).
Три блаженных недели после предложения Ана грезила о том будущем, которое рисовалось ей в мечтах. А потом в школу явилась Коллегия с ее новым анализом на Чистоту. А через две недели после этого умер брат Джаспера, Том.
К лету с отца Аны сняли все обвинения, Коллегия признала, что с ее стороны возможна была ошибка, и Ане дали отсрочку: ей позволили оставаться в Общине до восемнадцатилетия, при условии, что ее заболевание не проявится. Если они с Джаспером за это время вступят в союз, ее отсрочка будет увеличена на неопределенно долгий срок — до того момента, пока она не заболеет. Но Джаспер откладывал дату обручения снова и снова. Недели превратились в месяцы, а те — в годы, и у Аны пропала надежда. Сердце ее окаменело в ожидании разочарования.
И вот теперь это все-таки происходит! У нее было такое же чувство, как в восемь лет, когда ее постоянно лежащая мама вдруг поднялась. Когда мать перестала вставать с постели, Ана стала молиться о том, чтобы ее мама встала и сделала что-нибудь — хоть что-то! Однако тем утром, когда мама растолкала ее, побросала одежду и книги в старую машину, которую отец оставил им для экстренных ситуаций, и на самой большой скорости повезла дочь с фермы по тряской дороге — ехали, пока не кончился бензин, — радость Аны растворилась в страхе заблудиться, застрять непонятно где, разбиться. Она получила то, чего хотела, но могла думать только о какой-нибудь катастрофе.
Около юго-западного КПП машина сбросила скорость. По обеим сторонам дороги стояли квадратные будки с охранниками, пропускавшими транспорт. Ана села прямее и насторожилась. Ник, их шофер, вручил охранникам их удостоверения личности. Психам нельзя было попасть в Общину, не получив разрешения у смотрителей, — и даже при наличии разрешения необходимо было точно указать дату и часы пребывания. Чистые мужчины могли приезжать и уезжать, как им заблагорассудится. Чистым женщинам