кафе было уже полно людей, но один крошечный столик в углу еще никто не занял, и я села за него. Я схватила последний лист газеты, оставленный кем-то на полке, и лишь затем осознала, что этот раздел посвящен спорту. Тем не менее я его прочла. Было удивительно, что я ничего не знаю о гольфе, – не знаю и вполне могу жить дальше, так ничего о нем и не узнав.

Я уже почти расправилась со своим омлетом и со статьей про Гран-при Австралии[12], когда какой-то мужчина спросил, можно ли присесть за мой стол.

– Извините, но просто больше негде сесть. Ну разве что в саду, но там сейчас холодновато.

– Да, конечно! – Я наклонилась, чтобы забрать свою шляпу и шарф, которые положила на второй стул, стоящий возле этого стола. Шарф при этом прошелся по томатному кетчупу на моей тарелке и затем вымазал им мой белый джемпер.

– О господи! – Я начала немного нервничать. – Как неуклюже…

– Я принесу вам салфетку, – сказал мужчина.

– Спасибо.

Я подняла взгляд и посмотрела на него, когда он протянул мне бумажные салфетки. У него было симпатичное открытое лицо, слегка покрасневшее от холода, и рыжевато-каштановые волосы. Он показался… Мне не сразу пришло на ум подходящее слово. Показался мне вроде бы солидным и поэтому располагающим к себе человеком.

– Это весьма досадно, да? – Он посмотрел на пятно от кетчупа на моем джемпере.

Я снова поглядела вниз, на это пятно, и едва не покраснела.

– Такое со мной случается частенько, – поморщилась я. – Мне редко удается донести еду до рта так, чтобы она ни за что не зацепилась.

Он добродушно засмеялся, и настроение у меня слегка приподнялось. Я стала тщательно тереть пятно салфеткой. Мужчина сел за стол. Я почувствовала, как от него повеяло холодом. А еще от него пахло свежим воздухом. Выбросив салфетку, я уткнулась в свою чашку с капучино и стала читать что-то о человеке с фамилией Райкконен.

Наши колени соприкоснулись под крохотным столом, что едва не заставило меня вскочить.

Это было нелепо. Я посмотрела на него смелым взглядом, и мы оба усмехнулись.

– Тесновато тут, да?

– Не переживайте. – Я допила кофе. – Мне все равно уже пора уходить.

– Ой, пожалуйста, не уходите из-за меня, – встревожился он.

– Нет, по правде говоря, я думаю, что в любом случае уже прочла все о Гран-при, что могла.

– Любите этот спорт?

– Вовсе нет. – Я энергично помотала головой. – Я никогда в жизни не смотрела эти соревнования и отнюдь не собираюсь этого делать.

– Мне кажется, что это уж слишком специфический спорт. Явно не для широкого круга болельщиков.

– А мне кажется, что в нем многовато шума. – Я поискала взглядом Робин, чтобы попросить принести мне счет. – Да и спорт ли это вообще? Девушки с длинными ногами и волосами и мужчины, которые гоняют по Монако в дорогих автомобилях, загрязняя там воздух!..

– Думаю, это спорный вопрос, но я и сам тоже не очень-то интересуюсь гонками. – Он сделал паузу, а затем спросил: – Вы, видимо, живете где-то неподалеку?

– На другой стороне площади.

– Ага. Для меня этот район незнакомый.

– Здесь чудесно. Я имею в виду этот район. Тут все как-то по-свойски для такого большого города.

– Прекрасно.

Он улыбнулся. Его светлые глаза резко выделялись на загорелом лице, и он напоминал мне кого-то, но я не могла понять, кого именно. Так и не найдя взглядом Робин, я встала, тем самым как бы выставляя на всеобщее обозрение свой испачканный белый джемпер. Уже почти надев шляпу, я вдруг решила, что это можно сделать и позже – когда уже выйду на улицу. Я ведь не была уверена, идет мне эта шляпа или нет.

– Ну ладно, желаю вам приятно провести время! Может, еще когда-нибудь увидимся.

– Надеюсь, что увидимся, – сказал он, и, как это ни нелепо, мне его реплика почему-то понравилась.

Я заплатила у кассы и направилась к выходу. Проходя мимо этого мужчины, я слегка улыбнулась ему, и он улыбнулся мне в ответ. Он теперь тоже читал статью про Гран-при.

На улице было очень холодно, но настроение у меня стало таким приподнятым, каким оно не было уже много недель. Однако по мере того, как я шла к магазинам через парк, моя радость быстро улетучивалась. Этот мужчина был очень приятным. И очень… внимательным. Мне казалось, что прошло много времени с тех пор, как кто-то уделял мне какое-то внимание. Но мне нужно было сосредоточиться на Полли – только на ней одной.

Взглянув на себя в зеркало, висящее в овощном магазинчике, я заметила на носу подсохшую пенку от капучино. Вытирая ее, я осознала, что этот мужчина всего лишь пожалел меня – такую вот неуклюжую балбеску. Кроме того, он наверняка был женат. Абсолютное большинство хороших мужчин не остаются холостыми. Выходя из магазинчика, я едва не столкнулась с женщиной, которая что-то тихо говорила в свой мобильный телефон; лицо ее было частично скрыто меховым капюшоном. Она, похоже, очень сердилась и отвернулась от меня, чтобы ее телефонный разговор никто не услышал.

Я потопала домой – одинокая и отверженная. Мне захотелось поговорить с Полли. Будет ли это правильно, если я позвоню ей сейчас, когда она находится дома у Сида? Не расстроит ли это ее? Как следует поступать в подобной ситуации такой – расставшейся с мужем – матери, как я? Одному только богу известно.

Я уступила дорогу пожилой женщине и ее спаниелю.

К черту мужчин! Возможно, пришло время обзавестись собакой.

Сейчас: час третий

11 часов утра

Я сижу в кабине грузовика. Кабина эта расположена очень высоко от земли, и я какое-то время даже чувствую себя в относительной безопасности: я ведь как бы слегка приподнялась над окружающим миром. Я могу смотреть поверх ограждений на раскинувшиеся вокруг голые поля. Моросящий дождь и вспаханная коричневая земля портят милый традиционный зеленый ландшафт Англии.

Шофер не пытается затеять разговор, и я благодарна ему за это. Он слушает по радиоприемнику Джонни Кэша[13], отбивая ритм пальцами по рулю. Мой рассудок вибрирует, как стрелка спидометра на приборной панели грузовика. Я пытаюсь собраться с мыслями.

На часах уже почти одиннадцать.

Я собираю в уме факты. Мне известно, что моя мама повезла Полли в Евро-Диснейленд. Я отчаянно пытаюсь вспомнить, в какое время они должны были вернуться, но в своем паническом состоянии я этого сделать не могу. Мой ум кажется мне гигантским ситом – или, хуже того, супом из забытых фактов. Я пытаюсь сконцентрироваться на том, что я помню. Эмили меня куда-то увезла. Это точно. Формально в связи с моим днем рождения, но в действительности для того, чтобы дать мне возможность бежать после конфликта в галерее Лемана. После того как Сид вышел из себя. Я помню очень хорошо, что он вышел из себя. Он вышел из себя уже