Состоятельные русские люди уже в XV и XVI столетиях знали о существовании китайских гладких шелков, их завозили в Московию торговые посредники из Средней Азии задолго до того, как русский царь или его придворные задумались о том, чтобы послать своих представителей для налаживания прямых контактов с китайцами. Соблазн Востока возмутил русскую душу еще в конце XVI столетия, когда царь Иван IV вмешался в восточную систему государственных отношений на официальном уровне, что к началу XVIII века превратилось в характерную черту русской истории. Так что началось все задолго до подвигов покрывшего себя заслуженной славой Николая Николаевича Муравьева-Амурского. Первыми русскими людьми, побывавшими в китайских владениях в новое время (при Иване Грозном), считаются казаки Иван Петров и Бурнаш Ялычев, так и не получившие приема при дворе китайского императора. Зато одновременно началось формирование предварительных условий для официальных контактов и торговли между Россией и Китаем через возводившиеся в Сибири города, служившие тогда обычными пограничными крепостями. Со временем Тюмень (1586), Тобольск (1587), Томск (1604), Енисейск (1619) и все остальные приграничные поселения превратились в дорожные станции на пути в Пекин. Еще до середины XVII столетия русские первопроходцы достигли студеных вод северной акватории Тихого океана, а в 1654 году состоялась закладка ключевого города Восточной Сибири на бурной Ангаре — Иркутска. За без малого 100 лет они прошли, заселили, привезли с собой имущество, покорили, подкупили местное население и наладили торговлю на всем пространстве Северной Сибири.

Русский народ двинулся на Восток в силу целого ряда разнообразных мотивов: начнем со сплава православной прозелитизации (принятия нового вероисповедания взамен прежнего) и честолюбия во времена испытаний, добавим к ним погоню за торговым барышом, бегство от феодальной кабалы на родине, а также жажду острых ощущений и невиданных приключений. Торговую прибыль не стоит ставить во главу угла, хотя никто из русских первопроходцев от нее никогда не отказывался. В XVI и XVII столетиях наглядных свидетельств устойчивого интереса к данной территории, кроме как к источнику прекрасных мехов для московского двора, у русских правителей не просматривается. «…Сибирь представляла собой захолустное поместье очень богатого землевладельца, — писал в середине XX века Марк Раев. — Она ценилась как источник дополнительного дохода, а также некоторых забавных и приятных предметов, но играла незначительную роль в общем хозяйстве феодального владения, и ей уделялось совсем мало внимания». Доход из Сибири и прилегающих к ней земель поступал в основном от пушного промысла. С самого начала их освоения сибирские меха доставляли в столицу для последующей продажи и в России, и в Европе. Но со временем обнаружился еще один рынок для сбыта пушнины — тот самый Китай. Китайский рынок обладал двойным преимуществом; китайские пышные наряды и экзотические товары можно было приобрести в обмен на без особого труда добываемую и выделываемую пушнину, чтобы потом эти товары доставлять в Россию (а часть их отправить в Европу). Первым российским «дипломатам» в Китае Ивану Петлину (1618–1619) и Федору Исаковичу Байкову (1654–1658) поручили выяснить потенциал торговли, а также определить наиболее удобные пути проникновения в эту страну, а также в Индию и Персию.

Упорядоченная и юридически обусловленная торговля между двумя великими империями началась уже после острой вооруженной конфронтации. Русские звероловы-охотники вышли на территорию области под названием Даурия еще до середины XVII века. И, к своему удивлению, обнаружили, что маньчжуры считали весь Амурский бассейн реки своей вотчиной. Маньчжуры превосходящими сухопутными и речными силами всякий раз срывали планы русских звероловов-охотников, пытавшихся основать на Амуре свои остроги (крепости) и деревни. Тогдашнее противостояние вылилось в известную нам теперь осаду Албазинского острога в 1685–1686 годах. Маньчжуры добились успеха, а выживших русских защитников крепости переселили в Мукден и Пекин. Осада Албазина послужила убедительным поводом для перехода к мирным переговорам по определению границ территорий России и Китая, а также заключения соглашения по базовым принципам отношений между двумя империями. В 1685 году в Москве выбрали своего первого полномочного посла для отправки в Китай — Федора Алексеевича Головина.

Ф.А. Головину поручили ведение переговоров об обозначении границы по реке Амур, если это окажется возможным, при одновременном сохранении права русских купцов торговать вдоль данной реки и ее притоков. Изначально он следовал приказам, требующим от него максимального отказа от уступок по русским поселениям, расположенным по берегам Амура, но в 1687 году ему передали полномочия сдать разрушенную крепость Албазин маньчжурам в обмен на «величайшую благодать». Тем самым Ф.А. Головин открыл торговые пути между Московией и Срединным царством. От него требовалось предотвратить насилие и кровопролитие, которые, понятное дело, угрожали срывом успешным торговым отношениям.

А императору Канси передавалось приглашение отправить свою дипломатическую миссию в Москву в обмен на прибывшее в Пекин русское посольство. Причем надежды возлагались на то, что такая миссия прибудет с грузом драгоценных камней, серебра, бархата, камчатого полотна и специй. Русское правительство обещало выкупить у китайского посольства все эти изысканные товары. Если бы выполнить все эти задания ему не удалось, Ф.А. Головину следовало убедить маньчжурский двор оставить дверь открытой для российского посольства на будущее.

Изначальным местом для переговоров назначили русский острог Селенгинск на реке Селенга к югу от озера Байкал, но пекинским представителям пришлось вернуться. Дорогу им преградили участники Джунгарского мятежа во главе с ханом Галданом-Бошогту. Саму свиту Ф.А. Головина осадили в Селенгинске монголы, вытесненные на север набегами людей Галдана-Бошогту. Нам предстоит убедиться в том, что джунгарская проблема еще на протяжении значительной части следующего столетия будет осложнять российско-китайские отношения. Вожди этой влиятельной народности, относящейся к группе монгольских ойратских (элютских) племен Средней Азии, постепенно объединили под своим началом соседние племена и тем самым в 1630-х годах нарастили собственную военную мощь. Неизбежным казался такой исход, при котором пришедшие к власти в Китае маньчжуры, отличавшиеся непомерными экспансионистскими устремлениями, постараются оспорить господство джунгар над Средней Азией. К 1668 году хан Галдан-Бошогту, получивший от русских властей огнестрельное оружие и оружейников, предпринял попытку установления власти над своим регионом. Он вполне мог претендовать на господство во всей Восточной Азии. Пал под натиском его отрядов Восточный Туркестан, в осаде оказались Хами и Турфан. Усилия императора Канси по умиротворению джунгар на совете в 1686 году закончились неудачей, а хан Галдан-Бошогту напал на халха-монголов. Его полчища хлынули в восточном направлении. К тому времени, когда Ф.А. Головин со своей свитой прибыл на тот самый край Сибири, контроль над Средней Азией вызывал большие сомнения. Только после того как русские и маньчжуры договорились заключить Нерчинский договор (1689), хана