утверждены членами Всемирного Сената в Женеве. Таким образом, при голосования «за» от сенатора Стоуна потребуют отдать свой голос в сенате в поддержку мероприятия. Не сделав этого, он вынужден будет отступить, подав в отставку со своего поста. Тогда будут назначены специальные выборы для заполнения вакансии, образовавшейся в результате его отставки. В списки на внеочередные выборы попадут лишь те кандидаты, которые предварительно заявили о своей поддержке мероприятия.

Если референдум отклонит мероприятие, точно в таком же положении окажется сенатор Гортон.

В прошлом в подобных ситуациях некоторые сенаторы сохраняли свои посты, голосуя за предложения, против которых они возражали. Ни Стоун, ни Гортон, по мнению большинства обозревателей, на это не пойдут. Оба поставили на карту своё доброе имя и политическую карьеру. Их политические философии находятся на противоположных полюсах спектра, а многолетняя личная неприязнь друг к другу стала в сенате притчей во языцех. Сейчас никто не верит, что тот или другой…»

– Простите, сэр, – сказал Дом, – но Верхний Этаж информирует меня, что с вами происходит нечто странное. Надеюсь, вы здоровы?

Блейк поднял голову.

– Да, – ответил он, – я здоров.

– Однако мысль повидаться с врачом, вероятно, покажется вам достойной внимания, – настаивал Дом.

Блейк отложил газету. В конце концов, несмотря на всю свою чопорность, Дом действует из лучших побуждений. Ведь это вспомогательный механизм, и единственная его цель и забота – служить человеческому существу, которому он даёт кров.

– Может, ты и прав, – сказал Блейк.

Несомненно, что-то было не так.

За сутки с ним дважды происходило нечто странное.

– В Вашингтоне был какой-то врач, – сказал он. – В той больнице, куда меня привезли, чтобы оживить. По-моему, его звали Даниэльс.

– Доктор Майкл Даниэльс, – сказал Дом.

– Ты знаешь его имя?

– У нас есть полное досье на вас, – отвечал Дом. – А иначе мы не смогли бы обслуживать вас должным образом.

– Значит, у тебя есть его номер? Ты можешь позвонить ему?

– Разумеется. Если вы этого пожелаете.

– Будь любезен, – сказал Блейк. Он положил газету на стол, поднялся и пошёл в гостиную. Там уселся перед телефоном, и маленький экран, моргая, засветился.

– Минутку, – проговорил Дом. Экран прояснился, и на нем появились голова и плечи доктора Майкла Даниэльса.

– Это Эндрю Блейк. Вы меня помните?

– Конечно, помню, – ответил Даниэльс. – Только вчера вечером думал о вас. Как у вас дела?

– Физически я в полном порядке, – сказал Блейк. – Но у меня были… наверное, вы назвали бы их галлюцинациями – до тех пор,