– Плату за две квартиры я не потяну, – заныл Ихиро, устремив взгляд на дверь.

Порог книжной лавки переступила Эфросинья Пиньо. В руках у нее были две плетеные корзины, доверху набитые овощами.

– Это восстание боксеров в Китае[12] – просто ужас какой-то! Почему их так окрестили?

– Они практикуют боевые искусства, мадам Пиньо, а название их движения в буквальном переводе с китайского означает «Кулаки гармонии и справедливости».

– Если вам так больше нравится, господин Легри, будь по-вашему, хотя лично я предпочитаю «боксеров», так короче. Продавец газет рассказал мне, что они порвали европейцев на куски!

– А у нас воду отключили! – выдвинула свой аргумент Мишлин Баллю.

– Да есть у нас вода, я только что принимал ванну, – пролетел над головами собравшихся голос Кэндзи Мори, спускавшегося по винтовой лестнице со второго этажа. – Господин Ватанабе! Какой приятный сюрприз! – воскликнул Кэндзи.

А про себя подумал: «Вот черт! Этот зануда сейчас вновь станет изводить меня цифрами и клянчить деньги». Он вжался в стену, чтобы дать пройти Эфросинье.

– К счастью, я всегда начеку, – проворчала она, обращаясь к нему. – А то с этой тряпкой Мели Беллак вы явно промахнулись и вместо искусной поварихи взяли мадам «испорть-соус». Небось сейчас тушит вам рагу из древесных волокон!

И тихо-тихо, чтобы ее мог слышать только Кэндзи, добавила:

– На вашем месте я бы как-нибудь отделалась от господина Ватаба. Ваша дама сердца его на дух не переносит.

– Мадам Джине несвойственно жаловаться, – сухо ответил он.

– Уж кому как не мне это знать! Вечно вы мне противоречите! Ладно, будь по-вашему. Как же он тяжек, этот мой крест!

Эфросинья, само воплощение достоинства, поднялась на второй этаж. Консьержка вышла во двор, бормоча себе под нос, что ее все нещадно эксплуатируют, и все ради какого-то косоглазого чужеземца, который, может оказаться, даже не японец, а китаец.

– Что это с вами? – спросил Кэндзи. – У вас такие лица, будто вы на похоронах! Что, жара так действует?

Виктор отвел его в сторонку и все рассказал. Кэндзи вымученно улыбнулся и скорчил гримасу.

– У него какой-то одурманенный вид. Может, он опиума обкурился? Стрела! Мы что, в Аризоне? Его кузен был индеец из племени апачей? Или он помешался на романах Гюстава Эмара[13]?

– Обкурился? Ну уж нет. У него в кармане нет ни гроша, к тому же, вся его фантазия ограничивается одной лишь статистикой.

Кэндзи подошел к Ихиро, неподвижно стоявшему перед грудой своих пожитков.

– Послушайте, Ихиро, ваша история со стрелой – сущая ерунда!

– Никакая не ерунда! Вот господин Легри в курсе. Мори-сан, друг мой, мой бесценнейший друг, умоляю – спасите меня!

– Может, вашего кузена только ранили… Вы обращались за помощью?

– Спасти его уже было нельзя, и любая помощь запоздала бы, он тут же отправился в мир наших предков.

– Вы самый большой выдумщик из всех, кого я когда-либо знал, – продолжал Кэндзи, с трудом скрывая раздражение. – Кто сказал, что его убили предумышленно? Вам в голову не пришло, что это мог быть несчастный случай? Вполне возможно, что какому-нибудь стрелку из лука, участвующему в летних Олимпийских играх на лужайке Венсеннского леса, пришла в голову нелепая мысль поупражняться неподалеку от вашего дома!

– Но соревнования по стрельбе из лука проводятся в мае, – возразил ему Виктор.

– Позволительно ли мне будет узнать, когда вы посчитаете нужным поставить в известность полицию? – допытывался Кэндзи, не обращая внимания на его замечание.

– Полицию?! – воскликнул Ихиро. – Ни за что! Я стану главным подозреваемым, меня бросят в тюрьму и подвергнут пыткам!

От уныния и подавленности черты лица Ихиро исказились. Он окинул Виктора и Кэндзи мрачным взглядом.

– Давайте не будем драматизировать, – сказал Легри. – У вашего кузена были знакомые в Париже?

– Не знаю. Он сошел с корабля две недели назад, раньше я о нем никогда даже не слышал.

– А кем работал этот ваш… Как его там?

– Ватанабе Исаму. Плавал матросом на торговом судне. Выхлопотав месячный отпуск, он приехал из Марселя. Тогда мы с ним и познакомились.

– Таким образом, вы приютили у себя совершенно незнакомого человека, который заявил, что является вашим кузеном, и не выказали по отношению к нему никакого недоверия?

– Он предъявил мне письмо своего покойного отца, моего дальнего родственника, в 1885 году эмигрировавшего на Гавайи на борту корабля «Токио-Ши».

– Но ведь оно вполне могло оказаться подделкой, а он – самозванцем.

– Зачем ему это? Денег у меня нет! И потом, он во всех подробностях воспроизвел генеалогию нашего клана. Исаму действительно жил на Гавайях и даже принял американское гражданство!

– Липа! – проворчал Кэндзи. – Этой привилегией могли воспользоваться лишь дети выходцев из Японии два года спустя после аннексии островов. Господин Ватанабе, я очень сожалею, но вынужден повторить: о смерти вашего кузена нужно сообщить в полицию.

– Нет! Нет! Заклинаю вас!

– Если бы не эта ваша трусость, вы бы немедленно исполнили свой долг и рассказали бы обо всем стражам порядка.

– Не кипятитесь, – произнес Виктор, – Ихиро-сан, в вашем доме есть консьерж?

– Он в больнице. У меня осталась лишь соседка, пожилая и, к тому же, почти глухая дама. Остальные квартиры на этаже после пожара пустуют. Я же вижу, вы мне не верите.

– Неправда, верим. Мне просто хотелось проверить, на тот случай, если придется отправиться к вам домой. Запишите адрес квартиры и дайте мне ключи. Полагаю, у вашего кузена был с собой какой-то багаж?

– Да, матросская сумка. Легри-сан, пожалуйста, мои постельные принадлежности.

– Ваши постельные принадлежности? О чем это вы?

– Не будете ли вы так любезны привезти их, раз уж я собрался здесь жить? Матрас, две подушки, валик, стеганое одеяло и простыни.

– Ну хорошо, возьму с собой Жозефа.

– А плата?

– Какая плата? Ах да, за мансарду! Не волнуйтесь, вознаграждение мадам Баллю я выплачу из собственного кармана.

Кэндзи ухмыльнулся.

– Браво, Виктор, это свидетельствует о том, что у тебя большое сердце. А где он будет столоваться?

– В своей комнате. Мели Беллак будет приносить ему еду туда.

Кэндзи просунул палец между шеей и воротником слишком туго накрахмаленной сорочки.

– Дурацкий план. Секундочку! Господин Ватанабе, почему я, как последний простак, должен верить вашим россказням? У вас есть доказательства того, что все это правда?

– Да, моя порядочность и искренность, – с вкрадчивой улыбкой на лице заверил его Ихиро, – да и потом, есть бумажка с написанными на английском словами, которую я отдал Легри-сану.

От Виктора подтверждения его слов Кэндзи так и не дождался.

– Все правильно, прячьтесь! Но мне кажется, вы преувеличиваете! Неужели преступники объявили через газеты, что устроили на вас охоту?

Виктор тыльной стороной ладони отмел всякие комментарии.

– Можете остановиться здесь на несколько дней, господин Ватанабе, – продолжал Кэндзи, – органы следствия я проинформирую сам, если, конечно же, вы, Виктор, не обратитесь непосредственно к своему знакомому из префектуры – комиссару Вальми.

В этот момент на пороге, с зажатой в руке газетой, появился Жозеф.

– Привет честной компании! Не говорите мне о восстании в Китае и о нехватке