Но как снизить это давление?
Сначала мы думали попытаться убедить их, что негативный стереотип о женщинах и математике был ложным. Если они перестанут верить в стереотип, возможно, они не будут беспокоиться о его подтверждении. Но потом мы поняли, что, даже если сможем убедить их в том, что другие люди не верят широко распространенному стереотипу, будет значительно сложнее. Они бы все равно могли беспокоиться, что выполнение ими теста заставит других людей – возможно, самих авторов эксперимента – посмотреть на них стереотипно.
Потом у нас появилась простая идея. Мы представим тест таким образом, чтобы культурный стереотип о математических способностях женщин не имел отношения к их результату. Мы скажем что-то вроде: «Вы, возможно, слышали, что женщины не успевают так же, как мужчины на сложных стандартизированных математических тестах, что неверно для специальных стандартизированных тестов по математике. В специальных тестах женщины всегда работают так же хорошо, как и мужчины». Это близкий пересказ того, что было сказано в реальном эксперименте.
Простая инструкция. Но представление теста таким образом меняло смысл любого разочарования, которое испытывали женщины. Оно не было знаком того, что перед вами женщина, потому что специальный тест не мог ничего сказать о женщине или о сфере в целом, если на то пошло. Они находились теперь в той же лодке, что и мужчины, проходящие этот тест. Их разочарование могло подтвердить, что они не успевали в математике как личности, но оно не могло подтвердить, что они не успевали в математике потому, что они были женщинами.
Одно изменение инструкции, и гендерная личная идентификация, которая обычно преследовала их в работе с высшей математикой, уйдет.
Поэтому у нас был план. Мы проведем эксперимент, как и раньше. Мы наберем сильных в математике женщин и мужчин в Мичигане. Мы дадим всем сложный тест по математике в одной комнате. И для группы, в которой мы не хотели, чтобы женщины испытали риск стигмы, мы представим тест как тест, не показывающий разницу полов.
Так встанут на место все элементы, которые нам нужны, чтобы противопоставить две большие идеи друг другу в эмпирическом тесте. Если женщины, для которых давление стигмы было снижено, выполнят задание так же хорошо, как мужчины, равные им по способностям в этом эксперименте, мы будем знать, что давление стигмы ухудшало их показатели в более ранних исследованиях. Мы бы знали, что давление может оказать большое влияние на успеваемость женщин по математике. Но если снижение этого давления не повлияет на выполнение женщинами теста, (если женщины все-таки выступят хуже, чем одинаково образованные мужчины), то мы будем знать, что не давление выступало фактором в наших предыдущих результатах, а что-то еще имело место. Возможно, нечто, касающееся социализации, или возможно – «вторая гипотеза» Саммерса.
На тот момент в наших исследованиях мы со Стивом не особенно сосредотачивались на более серьезных последствиях. Но в том эксперименте мы понимали, что ставки были высоки. Мы были взволнованы и напряжены.
И результаты оказались грандиозными. Они дали нам четкий ответ. Среди участников, которым сообщили, что тест показывал гендерные различия, где женщины все еще могли чувствовать угрозу подтверждения стигмы, женщины сработали хуже, чем одинаково квалифицированные мужчины – так же как в ранних экспериментах. Но среди участников, которым было сказано, что тест не показывает гендерных различий, где женщины были свободны от угрозы быть осужденными из-за стереотипа, женщины выступили на таком же высоком уровне, что и одинаково опытные мужчины. Их неуспеваемость исчезла.[7]
Не будет преувеличением сказать, что результаты изменили ход нашей исследовательской жизни. Они дали нам первый эмпирический сигнал, что давление стигмы, о котором мы выдвигали теории, было на самом деле достаточно мощным, чтобы повлиять на повседневный опыт женщин, занимающихся математикой, особенно математикой на пределе своих навыков, где разочарование неизбежно. Они одновременно сказали нам, что отставание женщин в математике, где оно происходило, могло быть более поправимо, чем люди думали. Устранение угрозы подтверждения стереотипа, которая обычно довлеет над женщинами, занимающимися сложной математикой, резко улучшило их показатели – как снятие «ошейника» с учеников Джейн Эллиотт улучшило их успеваемость.
Ни в коем случае у нас не было полного объяснения наших выводов. Книга расскажет об этом намного больше. Также нам нужно было проявить осторожность в обобщении наших выводов. Они не подразумевали, например, что устранение угрозы стигмы ликвидирует все различия между полами в математике. Наиболее наблюдаемые различия в результатах между полами по математике не отмечаются между образцами мужчин и женщин, отобранных по схожести математических навыков и мотивации, как в наших экспериментах. Они находятся между образцами мужчин и женщин, которые могут отличаться в навыках и мотивации потому, что по-разному осваивали учебную программу по математике, имели различный интерес к математике, различное воздействие угрозы стигмы в течение жизни и так далее. Снятие «ошейника» угрозы стигмы в одном случае может уменьшить различия, но необязательно ликвидировать их полностью.
Тем не менее результаты ясно сказали Стиву и мне, что нам предстояло прояснить важное явление – то, которое может играть особенно печальную роль в прогрессе женщин в связанных с математикой сферах.
Исследования показали, что чем дальше женщины продвигаются в математике, тем труднее им продолжать. Многие факторы способствуют этому: роли женщин в обществе, возможно дискриминация против женщин в математике, возможно низкие ожидания по поводу их способностей. Мы со Стивом чувствовали, что нашли еще одно объяснение: угроза подтвердить подозрения общества на счет математических способностей женщин, которая возникает в тяжелый момент во время продвижения к новому этапу математических достижений, – это и есть большое препятствие у них на пути.
Именно эта находка изменила наши жизни как исследователей и отдала нам приказ к действию.
Но нам пришлось признать, что наша идея была необычной. Крошечные шаги, ведущие к ней, были последовательны: мои студенческие интервью, данные, показывающие феномен неуспеваемости, а теперь наши эксперименты с женщинами в математике. Тем не менее это была необычная идея – идея, предполагающая, как оно и было, что групповые стереотипы (например, стереотипы о женских математических способностях) могут вызвать достаточное разрушение, чтобы вмешаться в успеваемость сильных студенток-математиков в стандартизированных тестах и, возможно, в их математическую карьеру в целом.
Наша мысль была также необычной, потому что предполагала, что так может произойти без дурных намерений, без предвзятых людей, например. Наши тестируемые были одни в комнате. У них не было основания полагать, что эксперимент проводился людьми, имеющими предубеждения против женщин. Тем, что они знали, была культура данного общества. Они знали, что люди в этой культуре склонны видеть математические способности как нечто, больше присущее