8001 – большеглазая азиатка, с небольшим чёрным хвостом на затылке. Я, 7900 и 7997 высокие, а наша подруга 8001 остановилась в росте после двух изъятий, проведённых подряд – её рост составляет всего один метр и шестьдесят сантиметров. 8001 любит хмуриться и кусать до крови губы. Мне она нравится. Не знаю почему. Может, просто выбор невелик.
Нам всем семнадцать. Показатели наших организмов говорят, что они способны просуществовать аж до ста лет. Однако это ложь. Правда заключается в том, что нам крупно повезёт, если мы доберёмся до восемнадцатилетия. У 7900 – одно изъятие:
вена на руке. 7997 – три изъятия: левая почка, все луковицы волос, кожа на спине; 8001 – два изъятия: поджелудочная железа и правая почка. Я – ни одного изъятия. Что со мной не так? Неправильный вопрос. Ответ: с моим оригиналом всё в порядке. Очевидно, до сих пор ей не понадобились мои – её – органы, а значит, она – и заодно всё её окружение, – вполне здорова. Неплохо быть клоном здорового оригинала. Клонов, добравшихся непорезанными до своего семнадцатилетия, можно сосчитать на пальцах двух рук – больше не наберёшь. Я – одна из уникальных везунчиков. Ну не чудо ли?
Как и абсолютное большинство клонов, я не знаю, кто является моим оригиналом. Редкие клоны знают, чьи они. 7997 как будто знал с самого начала своего существования, от кого он произошёл – его оригинал якобы какой-то известный медик, впрочем, имени его мы не знаем. А 8001 узнала о своём оригинале совсем недавно и совершенно случайно – нам проболталась новенькая уборщица, интересная девушка-оригинал, как и 8001 азиатской расы, при этом носящая странное имя – Хё. Она проработала в Миррор всего один месяц, а потом вдруг куда-то исчезла. За неделю до своего исчезновения Хё, при помощи странного портативного устройства, помещающегося в карман ее униформы, показала нам фотографию оригинала 8001. Оказалось, что оригинала 8001 зовут Пан Сок Чхон, она бывшая актриса корейского происхождения – актёрская карьера началась и завершилась в детском возрасте – ныне является популярным бьюти-блогером корейской косметики, имеющим какие-то пятьсот тысяч подписчиков. Мы расспросили Хё о том, что такое "бывшая актриса", "бьюти-блогер" и "косметика", а также что такое "подписчики". Как по мне, в этом списке всё оказалось чем-то пустым и незначительным. К такому же мнению пришёл и 7900. 7997, как и в большинстве случаев, было наплевать (в наплевательстве на происходящее вокруг он превосходил даже меня), а вот 8001 зацепилась за эту информацию. Ей не понравился её оригинал. Пан Сок Чхон – почему имя не двойное, как у всех известных нам оригиналов, а тройное? Как это понимать?..
Следующие пару дней 8001 пыталась доказать нам, что она совсем не похожа на своего оригинала, хотя это было, конечно, далеко от правды – на сей раз правда заключалась в том, что 8001 являлась идентичным дубликатом Пан Сок Чхон. Но мы соглашались с тем, что наша подруга заметно отличается от своего оригинала – чтобы удовлетворить эмоциональные потребности 8001. Так что если бы 8001 начала желать Пан Сок Чхон сдохнуть, мы бы тоже начали этого желать. Впрочем, это ничего бы не изменило: мы можем каждый день желать нашим оригиналам самой страшной предсмертной агонии, а они, не думая о нас изо дня в день, как мы о них, могут вдруг между прочим вспомнить о нас и в сию же секунду предать нас смерти всего лишь одним своим мимолётным изволением. В этом заключается самое главное различие между оригиналами и клонами: у них есть возможность убивать нас, а у нас возможности убивать их нет. Оригиналы трактуют нам это различие следующими словами: "У нас ду́ши есть, а у вас – нет".
Глава 3
Никто из клонов не знает, с чем это связано, но некоторые из нас попали под усиленную программу физической подготовки, наставником которой является вечно ворчащий и хромой на одну ногу Джером Баркер. В усиленную группу входит не так уж и много клонов – всего тридцать, двадцать два из которых мужского пола и восемь женского. В этой группе я самая старшая из девушек, может быть поэтому у меня получается драться на кулаках с крупными парнями даже лучше, чем у них это порой выходит между собой.
Баркер невзлюбил меня за мои ярко выраженные способности. Называет меня выскочкой, достойной первой отправиться на разбор органов. На каждом занятии угрожает мне рекомендацией для Роудрига – якобы будет рекомендовать мою кандидатуру на ближайшие изъятия. Как будто я не знаю о том, что изъятия производятся по воле наших безразличных оригиналов, а не злющих наставников! В ответ я тоже не питаю к наставнику боевых искусств положительных чувств, потому неизменно и выношу из спортзала синяки на всём теле: против меня единственной Баркер может ставить сразу трёх противников – никому другому он такой чести больше не выписывает. Честно говоря, я люблю подраться, пусть и в нечестном бою: трое мясистых клонов против одной меня, вдвое меньшей каждого из них. Отличный способ освободиться от внутренней злости – разбить кому-нибудь нос. Попробуйте. Пусть вас ударят в ответ. Продолжайте бить и тем самым заставляйте бить вас, пока не выбьете из себя, а заодно и из вашего оппонента, всю дурь. Чтобы горячая бордовая кровь из чужого носа густой пеленой обволакивала ваши лишившиеся кожи костяшки – вот как нужно бить. Баркер не допускает кровавых боёв в своём присутствии. За это я не перевариваю его ещё больше, чем за то, что он не выносит меня на ровном месте. Он мечтает разобрать меня на куски – я мечтаю расквасить его физиономию в лепёшку. Мы идеально подходим друг другу: как огонь и вода. В этом уравнении я, естественно, огонь. А он – та жидкость в болтающейся на его поясе фляге, владеющая им, словно оригинал клоном. Каким умалишенным нужно быть, чтобы дать поработить себя самому