– Черт знает что! – Взглянув на часы, Павел захлопнул папку. – Конец рабочего дня, а результат нулевой.
– Для такой работы необходимо терпение, – сказала Анна.
– С терпением у меня беда, – признался он и покрутил головой. – Шея онемела. У вас тоже ничего подходящего?
– Пока ничего.
– Можете привести пример конкретного висяка?
– Из тех, что имеем? – спросила Анна.
– Из тех, что вы просмотрели.
Она перебрала папки и, наконец, раскрыла одну.
– Ну, вот, например: тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Убитая – Панина Валентина Сергеевна, тридцати семи лет. Протокол осмотра места преступления составлен поверхностно, я бы сказала, невнятно. Фотографий много, но они сделаны плохо и не по существу – ракурсы неудачные. Ненужные подробности присутствуют, а вот основное упущено.
Павел встал, подошел ближе и склонился над документами.
– Что еще?
– Из материалов дела следует, что убийца, он же насильник, не установлен. Соответственно, ничего не известно о его связи с погибшей. Возможно, они даже не были знакомы.
– Залетный на гастролях?
– Или сосед, добропорядочный семьянин, отец пятерых детей, – сказала Анна.
– Реально? – Павел оторопел. – Был в разработке?
– Это для примера. К слову пришлось. В разработке был только один человек – любовник Паниной. Но он предъявил алиби.
– А как насчет третьего пункта – изощренности преступления и сокрытия улик?
– Дело в том, что ничего не нашли. Значит, преступник оказался умнее следователя.
– А что насчет спермы?
– Восемьдесят девятый год, – раздельно сказала Анна. – Анализ ДНК в то время еще не делали.
– Ах да! – закивал Павел. – Точно!
– Ну, вот тебе классический беспросветный висяк. Ни одного реального подозреваемого при полном отсутствии улик и безнадежных следственных материалах.
– Дело возвращаем в архив?
– Это – завтра. А на сегодня заканчиваем. – Она поднялась со стула, сгребла свои папки и подошла к сейфу. – Распахни-ка мне дверцу…
Когда они вышли к проходной, их встретила младший лейтенант Краюшкина, вручила пропуска и заставила расписаться в ведомости.
Анна шагнула за турникет, сунула пропуск в сумку и, когда подняла глаза, увидела скромную женщину, одетую в серое пальто и вязаную меланжевую шляпку. По ее беспокойному, ищущему взгляду Стерхова поняла: она ждет человека, которого плохо знает или вовсе с ним не знакома.
К Стерховой подошел Платонов, и они отправились в гостиницу «Чернигов», куда заселились утром, сойдя с поезда.
Глава 2. Превратности судьбы
На часах было семь вечера. Обычно в такое время Анне звонила мать. Проверив мобильник и не обнаружив неотвеченных вызовов, она позвонила сама:
– Алло…
– Вспомнила, наконец? – Голос матери казался больным и обиженным.
– Заболела? – обеспокоилась Анна.
– Сейчас уже лучше…
– Что с тобой?
– Сердце…
– Вызвала врача?
– Выпила корвалолу и полежала.
– И все-таки я волнуюсь.
– Лучше расскажи, как там устроилась.
– Гостиница неплохая.
– Что по работе?
– Все как обычно.
– Клещами из тебя слова не вытянешь! – вспылила мать. – Зачем только позвонила!
– Ну, хорошо… – вздохнула Анна и решила поделиться подробностями: – Помнишь Лешку Стратонова?
Мать оживилась и ухватилась за эту тему:
– Как же его не помнить! Длинный такой, прыщавый.
– Теперь руководит областным следственным управлением.
– Виделись?
– Сразу же, как только приехала.
– И как он теперь выглядит? Посолиднел? – Мать рассмеялась. – В юности был таким несуразным.
– Теперь – настоящий полковник, я даже не узнала его.
– Уже полковник?
– Стратонов старше меня на два года. В университет пришел после армии.
– Значит, ему тридцать девять…
– Ну да.
Зная мать, Анна предположила, что дальше последует что-нибудь провокационное. И не ошиблась.
– Это же он тебе делал предложение? – Мать помолчала и, не встретив сопротивления, уточнила: – Помнится, явился с цветами и золотым кольцом.
– Зачем ты об этом вспомнила?
– Если бы ты выбрала его, а не Ивана… – Мать набирала обороты по нарастающей, но была остановлена в самом начале пути.
– Хватит, мама! – воскликнула Анна.
– Ну, вот опять «хватит». И поговорить уж нельзя? Сама завела этот разговор.
– Я просто сказала, что встретила Стратонова.
– Вышла бы за него и не куковала бы теперь одна-одинешенька…
– Прости, отключаюсь, у меня звонок по второй линии.
Анна дала отбой и в очередной раз зареклась обсуждать с матерью подобные темы. О чем бы ни зашел разговор, она, так или иначе, выводила его на неустроенную личную жизнь дочери. Сама Анна не считала себя неустроенной и придерживалась другой точки зрения: лучше быть одной, чем прожить всю жизнь не с тем человеком.
Соврав матери, она вдруг услышала, что ей и в самом деле звонят по городскому телефону.
Анна прошла в соседнюю комнату и сняла трубку:
– Слушаю.
В ответ прозвучал голос Стратонова:
– Привет, это я.
– Что-нибудь случилось? – встревожилась Анна.
– Я здесь, в гостинице, спускайся в фойе.
Анна переоделась, взяла пальто и вышла из номера. Она пересекла анфиладу темных гостиных, уставленных пыльной мебелью и похожих на заброшенный музей. Великолепие номенклатурной эпохи мерцало в темноте красным деревом, поблекшей бронзой и сонными зеркалами, в которые давным-давно никто не смотрелся.
Спускаясь по лестнице, Анна мысленно прикидывала, что привело к ней Стратонова. Но вспомнив про энергию, которая в студенчестве питала его неукротимое честолюбие, и талант повсюду быть первым, решила, что он явился не просто так.
Встретившись со Стратоновым в фойе, она поинтересовалась:
– Что-нибудь случилось?
– Просто хотел увидеться, – ответил он. – Студенческая дружба не ржавеет, ведь так? – Очевидно, эту фразу он подготовил заранее.
Расчет оказался верным – возразить было нечего.
– Куда пойдем? – поинтересовалась Анна.
– Здесь рядом есть ресторан «Зодиак», где по-дают жюльен из белых грибов. Очень рекомендую.
Стратонов любезно помог ей надеть пальто, взял под руку, и они направились к выходу.
У двери, краем глаза, Анна заметила все ту же меланжевую шляпку и ее владелицу. Женщина стояла возле окна в той же выжидательной позе, что и в вестибюле следственного управления.
И это показалось ей странным.
Ресторан «Зодиак» и вправду находился в двух шагах от гостиницы. Интерьер в нем оказалось простым, на итальянский манер, но скатерти были чистыми, приборы дорогими, а персонал незаметным. Большего, по мнению Анны, и не требовалось.
В ресторане Стратонов все взял под свой контроль.
– Меню я знаю лучше тебя, поэтому закажу сам.
– Пусть принесут кофе, – сказала Анна. – Американо с одним кусочком сахара.
Стратонов встал из-за стола, чтобы поторопить официанта, но прежде чем уйти, великодушно заметил:
– С твоей фигурой можно позволить два.
Такой комплимент позабавил Анну. С утра и до настоящего времен отношения со Стратоновым представлялись ей обезличенными, однако с этой минуты в них что-то переменилось. Внутри появилось чувство, которому Стерхова не могла подыскать названия. Чуть подумав, она определилась: это был не то интерес, не то отвращение.
Возвратившись из бара, Стратонов поставил перед ней кофейную чашку и сел напротив.
– Знаешь, о чем я думаю?
– Ну, говори.
– Сегодня утром ты вела себя так, как будто мы почти не знакомы. Это меня обидело.
Придвинув чашку поближе, Анна подняла на него глаза.
– Во-первых, я тебя не сразу узнала. Во-вторых, мы встретились в присутствии подчиненных.
Стратонов откинулся на спинку стула и с видимым удовольствием оглядел ее.
– А ведь я следил за твоей карьерой.
– С какой целью?
– Старая любовь не ржавеет, ведь так?
– То же самое ты сказал про студенческую дружбу, – напомнила