Доктор Карриол тоже налила себе кофе. Магнус наблюдал за ней без симпатии. Да, он уважал эту женщину, но она не нравилась ему. Впрочем, ему вообще не нравились женщины: он достаточно натерпелся сначала от матери, а потом и от жены. Прелести секса мало занимали его, он предпочитал хороший стол и выпивку. И упорствовал в своем заблуждении, что такой образ жизни не в пример полезней для здоровья.
Джудит Карриол… Непререкаемый авторитет. Наиболее заметная фигура в Департаменте. Когда пять лет назад она явилась к нему с детально разработанным и серьезно аргументированным планом Исследований (именно так – с прописной!), он без колебаний дал добро. И все равно она вызывала у Магнуса раздражение, почти отвращение. Такая великолепная, такая холодная, такая омерзительно работоспособная – она нарушала его стройную теорию О Презренной Женщине. Господи, как он уставал от общения с ней!
Во всяком случае, так он себя убеждал.
Хотя, честно говоря, поначалу проект Карриол привел его в замешательство. Но он шал, что в Вашингтоне очень интересуются, какие настроения царят в народе. Ни один президент не сталкивался еще с такой степенью разложения нации, даже предшественник Тибора Ричи – Нобелевский лауреат Роум. Старику Роуму удавалось поддерживать единство нации своим обаянием, его преемник в этом был не так силен… Ради подстраховки Магнус познакомил Президента с проектом, предложенным Джудит. Может, энергии Ричи и не хватало, но в дальновидности его сомневаться не приходилось: он дал указание немедленно приступить к делу.
Джудит знала, как Магнус относится к ней: скрывать свои чувства шеф не умел. Но такой начальник ее вполне устраивал: Оба умели стоять на своем, зато и понимали друг друга с полуслова.
– Хиллер, конечно, – сказал Магнус уверенно.
– Да. И еще восемь человек.
– Нам нужен Хиллер.
– Вот что, сэр: если бы сенатор Хиллер был единственно возможным кандидатом, не стоило бы тратить столько времени и денег. Думаете, мы просидели по пять лет только для того, чтобы Хиллер за это время возмужал и подошел к нужному возрасту? Нам пришлось здорово потрудиться. Не бывает задачи сложней – отыскать человека, достойного стать Богом. Даже сравнить не с чем.
– Хиллер, – упрямо повторил Генеральный.
– Мистер Магнус, чтобы вычислить Хиллера, достаточно было бы проанализировать только политических деятелей. А не перелопачивать такую массу данных.
Он понял, что лучше перевести разговор на другую тему.
– Как насчет второй фазы работ?
– Начинается. Я назначила Хемингуэй, Абрахама и… себя. Я заменю Чейзена и поработаю с отобранными им кандидатами.
– И что же стряслось с вашим любимчиком Чейзеном?
– Ничего. Он был в ударе. Но на следующем этапе, боюсь, станет только мешать. Индивидуальная работа – не его конек. Для Чейзена найдется дело: пусть откорректирует методику миграции населения.
– Черт побери! Лишь бы чем-нибудь его занять?
– Допустим. Я разрешила ему сохранить его отдел, да еще передала в его распоряжение людей из группы Хемингуэй и Абрахама. Было бы глупо, обучив людей настоящей работе, бросить их на какие-нибудь никчемные подсчеты расходов и доходов от использования вертолетов для подкормки оленей в Национальном парке… А миграция – подходящая тема, чтобы занять Моше и еще восемнадцать специалистов до самой пенсии.
– Вижу, вы не очень-то верите в отдачу наших программ.
– Я реалистка, сэр.
– Итак, на второй стадии работ будут заняты лишь трое.
– Чем уже круг посвященных, тем лучше. Мы да Джон Уйэн. А там, где Уэйн – там и кавалерия Соединенных Штатов не нужна, – усмехнулась она, вспомнив популярные боевики прошлого.
– Что мне передать Президенту?
– Ну, что мы перешли ко второму этапу Исследований в намеченные сроки. И что первый этап оправдал ожидания.
– Нет, это немыслимо! Он ждет более подробного отчета, Джудит!
Она вздохнула:
– Хорошо. Тогда скажите ему, что сенатор Хиллер, как и предсказывалось, вошел в девятку претендентов, и что из девяти кандидатов семь – мужчины. У одного из кандидатов – двое детей. По разрешению Бюро, конечно. Только двое не обзавелись парой – мужчина и женщина. Трое из девяти связаны с НАСА и, в частности, с Лабораторией Солнца: свидетельство того, сколь значительны успехи астронавтики и какой надежный там персонал. И еще сообщите, что ни одна из кандидатур не встретила серьезных возражений.
– А помимо Хиллера есть еще именитые люди?
– Могу сказать только, что семеро из девяти весьма популярны, в том числе обе женщины. Двое мужчин широкой публике неизвестны.
– И у кого выше шансы?
– Сложно сказать. Я специально отстранилась от отбора в финальную группу. Даже не знаю, кто в список не попал. Я предпочитаю сосредоточится на конечной цели Исследования.
Он кивнул и развернулся к окну.
– Благодарю вас, доктор Карриол. Жду дальнейших отчетов, – проговорил он, обращаясь к своему отражению в тройном стекле, отгораживающем шефа Департамента окружающей среды от окружающей среды – жестокой и холодной.
После разговора с Магнусом Джудит не сразу отправилась домой. Сектор № 4 опустел, и только Джон Уэйн встретил ее за своим столом. Милый Джон!.. Тот, кто хочет, чтобы его сын был непоколебим, как крепостная стена, – пусть назовет его Джоном. Имя многое значит. Карриол верила в особое значение имен. Все женщины, которых зовут Памелами, – сексуальны. Джоны – надежны, как крепостная стена. Мэри – близки к земле. А Джошуа Кристиан?
Маленький сейф, встроенный в тумбу ее стола, был плотно забит папками с досье. Она достала их и разложила перед собой. Сколько копий можно оставить? Сколько нужно уничтожить? Уэйн вошел как раз в тот момент, когда доктор Карриол взялась за папку с надписью «Джошуа Кристиан».
– Садись, Джон. Что ты обо всем этом думаешь?
Весь Сектор № 4 сгорал от любопытства, гадая, чем занимаются наедине их начальница и ее странный секретарь. О них судачили, за ними пытались подглядывать. Однако наедине с Карриол он, хоть и не становился вполне мужчиной, но выглядел гораздо менее бесполым. Только он и она знали, что Джон – единственный, кто, помимо начальницы, имеет доступ к сверхсекретной информации. Даже к такой, которая недоступна самому Гарольду Магнусу.
– Я думаю, что