Каждый уголок этого места скрывал в себе отдельный мир, полный контрастов и неожиданностей. В одном месте раскинулся земляничный фруктовый рынок, переливающийся всеми оттенками красного и розового, наполняя воздух сладковатым и насыщенным ароматом разных оттенков свежести. Лишь на несколько шагов от него, скрытая в тени, находилась мрачная забегаловка, где гоблины, бросая на прохожих подозрительные и настороженные взгляды, тщательно мешали в котлах нечто, что напоминающее суп из лягушек.
На Треугольной площади куда так или иначе сходились все улицы, возвышалась академия магии, которая, несмотря на свое амбиции, напоминало скорее, неуклюжую свинью, решившую подремать в оградке, стыренной из городского кладбища и пускающей мыльные пузыри. А, пересекая небольшой мост через мутную сточную канаву, можно было увидеть недалеко ушедшую от нее в плане нелепой помпезности, похожее на склеп с горгульями здание инквизиции. Его мрачные монахи, облаченные в темные одежды, вечно казались недовольными, бросали на прохожих тяжелые взгляды и шепчась между собой, подозревали всех вокруг в ереси.
Воздух Сакросолиса был наполнен ароматами специй, пережаренного мяса, нечистот, старой книжной пыли и особым оттенком магии, который бывает только в местах, где мир естественных законов сдает свои позиции в пользу непостижимого творчества. Это был аромат возможностей, которые могли удивить, испугать или привести в восторг, но никогда не оставить равнодушным. В Сакросолисе все было возможно. От магического картежного клуба, где играли на волшебные артефакты и борделя, где за витриной порхали обнаженные феи, а в глубине его недр притаилась горгона, до тихого дворика, где заботливый тролль выращивал ароматные розы и писал философские трактаты. Этот город жил своей жизнью, поглощая и переделывая под себя всех, кто решался здесь обосноваться.
Следуя за Эльзой, Марк не мог оторвать глаз от восхитительного хаоса города и упругих ягодиц своей нечаянной спутницы, которые магнетизировали его не меньше. Просто красоты города он видел уже не раз, а вот с девушкой, одетой в так красиво облегающие ее ноги штаны, он общался впервые.
– Знаешь, Эльза, – откашлялся он, чтобы немного отвлечься от созерцания прекрасного вида, – у нашего города определенно есть свой особый шарм. Все эти перекошенные дома, крыши, которые кажется, что вот-вот свалятся, и необычные надписи, и фигуры, украшающие фасады…
– Да, Марк, похоже, создатели города принимали «кривизну» за искусство. Смотри, вон та башня словно подпрыгивает, будто хочет дотянуться до неба, а вот эта крыша, похожая на драконью задницу, решила, что ей лучше провести время на земле!
– Ну так это же гномий трактир, «Веселый Дракон». Он растет не вверх, как другие, а вниз. Знаешь, там несколько уровней уходят под землю. Десять или пятнадцать – кто его знает, людей туда не пускают. Ходят слухи, что это натурально дракон, спикировавший однажды с неба и воткнувшийся головой в землю. Там, в самом низу, находится тайная кузня, горном которой и служит его огнедышащая пасть. А вот на первом ярусе, который для всех … эээ… получается в заднице, вполне сносно кормят всех подряд. Мы с приятелями частенько там харчевались. Эх… – Марк опять взгрустнул, осознав, что былое веселье, пьянки и шалопайство с его друзьями-студентами, остались за запертыми дверями академии. Неужели опять придется ловить и продавать рыбу? Его передернуло.
– Да не унывай ты так! – ткнула его кулаком в бок Эльза и подмигнула, – Все еще наладится, вот увидишь!
Потянув вдвоем довольно массивную дверь, они зашли в «Веселого Дракона» и им в нос сразу ударил густой аромат жаркого, специй, гномьего пива и сернистых газов, отчего вероятно и возникла ассоциация с задницей. Внутри же заведение выглядело как самый обычный трактир: неровные деревянные стены и столбы подпирающие крышу, грубые столы и стулья; медленно покачивающиеся на цепях под потолком люстры; барная стойка с большим зеркалом на стене состоящее из искусно подогнанных друг к другу металлических листов разных оттенков, отражающим ряд бутылок и кувшинов, визуально делая их ассортимент в два раза больше; винтовая лестница, ведущая на нижний ярус с угрожающей табличкой «Только для гномов». За столами находился с десяток громких посетителей, которые смеялись, пели и ругались в равной мере.
За барной стойкой стоял толстый, или нет, скорее кряжистый, человек, вернее гном. Путаница возникала потому, что он был слишком высок для гнома. У него было обветренное лицо, синие глаза, густая красная борода и полосатая тельняшка. Это был хозяин таверны, Хюгард. Он был известен своим добрым сердцем, громким смехом и сильными руками, которыми с удивительной легкостью смешивал любые коктейли или, при необходимости, вышибал дух.
Среди посетителей таверны можно было заметить самых разных персонажей. В углу, рядом с большим окном, сидел похожий на лепрекона карлик в зеленом камзоле, усердно что-то пишущий на большом листе пергамента. У другого стола, две феи смеялись и обсуждали последние новости города, изредка встряхивая крылышками и разбрасывая волшебные искры, что вызывало смех и жажду у окружающих и подозрение в сговоре с хозяином таверны. Но самым примечательным персонажем был тролль-вышибала, по имени Борк, стоящий у входа. Эльза поначалу его даже не заметила, приняв за часть интерьера, настолько большим и неподвижным он был.
– О-о-о! – воскликнула девушка, когда словно высеченный из цельной скалы шкаф с мышцами весело подмигнул ей, да еще и щербато осклабился. – Этот парень, что, настоящий?
– Более чем. – кивнул Марк.
Из-за большого тела, могучих рук и маленькой головы, Борк выглядел немного глупым, но это было далеко не так. Он обладал пусть и медлительным, но очень хорошо заточенным и глубоко спрятанным умом. Больше всего он интересовался эволюцией и происхождением видов и даже выпустил монографию «Жизнь в камне», произведшую фурор в научном мире глубиной философской мысли кремнийорганического существа, как казалось ранее способного лишь на то, чтобы поедать овец, гоблинов и гномов, предварительно хорошо отбив их мясо и кости большой дубиной. Которая, кстати, стояла рядом, исполняя скорее роль канделябра, чем оружия или кулинарного приспособления, придающего нежность и сочность отбивным. Хотя, кто его знает? Отбивные здесь подавали отменные.
В таверне, где собирался самый разный народ, тролль разумеется был не просто вышибалой, и уж тем более, не предметом обстановки. Он проводил исследования этнографического состава разношерстного населения Сакросолиса и выявления диалектических особенностей восклицания «О-о-о!», в контексте осознания и скорости движения мышления отдельных индивидуумов от абстрактного к конкретному, формой которого здесь выступал он сам. Его могучее тело из живого камня и огромная дубина, производили неизгладимое впечатление на посетителей, чем полностью удовлетворяли его потребность к естество испытанию. Хотя, как вы понимаете,