— Я не знаю, — ответил профессор. — Не знаю, почему в этот раз шагатели, а до этого были библиотекари…
— А до этого агрономы, — вставил Малинников.
— Агрономы, дворники, повара…
— Поваров не помню, я маленький был, — огорчился Малинников.
— Я не понимаю их логики, если она вообще у Спиц есть, — продолжил Завадский. — Но если, как ты говоришь, за мной придут, им, сукам, мало не покажется.
— Я вот как думаю, — Малинников перегнулся через стол и зашептал, сжав в одной руке бутылку, в другой стакан: — Ведь если до драки дойдёт, то кто, как не шагатели, смогут всем этим стражникам, всем этим заведующим навалять? Особенно если вы объединитесь и как следует вооружитесь. Вы же сила, как ты не понимаешь?!
Он налил себе и выпил, не закусив. Завадский отнял у него бутылку, тоже налил и выпил, погрыз луковицу.
— Я? — наконец сказал профессор. — Я как раз это очень хорошо понимаю. И я боюсь, что Спицы это тоже поняли.
* * *
Александр Борисович всегда с удовольствием отчитывался перед Спицами о проделанной работе. Он был хорошим работником и не испытывал страха перед дядей Максом и дядей Пашей. Он знал их с детства. Как и то, что станет заведующим, когда вырастет. Но сейчас он боялся. Ещё ни разу не видел он Спиц такими встревоженными.
— Не хотели расходиться? — в который раз переспрашивал дядя Паша, тот, которого Башмак прозвал при встрече Психом. — Даже когда стражники бить начали?
— Упирались, — снова подтвердил Александр Борисович. — Что-то про истину и демонов бормотали. Стражникам Гневом Колеса грозили.
— Это Тапок воду мутит, — сказал дядя Макс. — Я ж говорил, надо было удавить его по-тихому, а ты — казнь, казнь!
— Да, казнь, — вскинулся дядя Паша. — И побольше, и почаще. Страху нагнать такого, чтоб дышать боялись! На жопу посадить, кислород перекрыть! А Тапку язык отрезать, чтоб не болтал!
— Нет, — возразил дядя Макс. — Казнить человека надо не покалеченного, иначе эффект смазывается.
Александр Борисович с благоговением следил за перепалкой Спиц. Не раз уже наблюдал он, как в ходе обмена незначительными, казалось бы, репликами находилось верное решение. Вот и сейчас принятое постановление оказалось гениальным в своей простоте.
— Залить ему рот гипсом! — воскликнул дядя Паша и стукнул кулаком по столу.
— Утверждаю, — кивнул головой дядя Макс. Головы у Спиц были меньшего размера, чем у всех остальных аров, и это всегда поражало заведующего. Иногда он сомневался, ужасаясь своим тайным сомнениям, а точно ли к арам относятся великие и мудрые Спицы, вечно скрывающие свои ноги под просторными штанами? Александра Борисовича очень огорчало, когда подобная ересь посещала его, и он подолгу потом крутил позолоченное колесо над алтарём, вознося молитвы Колесу.
— А как же он на суде показания давать будет? — спросил Александр Борисович.
— А его показания будут письменными, — усмехнулся дядя Макс. — Вот ты, Шурик, садись сейчас и быстренько пиши эти самые показания. Вечером суд, завтра утром казнь. Нечего тянуть. Всё, хорош базарить!
Александр Борисович озадаченный вышел.
— Партию доигрывать будем? — спросил дядя Паша.
— А как же! — ответил дядя Макс. — Во имя Колеса!
— Именем Его, — заржал дядя Паша.
* * *
Соломатин вышел из санчасти на костылях, но с хорошим настроением. По студенческой страховке ему сделали регенерацию и пообещали, что уже через неделю он сможет играть в футбол. Отлично у военных медицина поставлена, в обычной больнице его бы с таким переломом на постельный режим определили и месяц процедурами мучали.
Серёжа срочно хотел связаться с профессором Науменко, доложить о результатах своей вылазки в резервацию, но свой новый коммуникатор последнего поколения он подарил спасшему его парню. Хотелось как-то отблагодарить. Можно было переговорить по общественному каналу, вон будки на каждом углу стоят, но Сергей был уверен, что за ним следят и будут прослушивать. Он сделал несколько неуверенных шагов на костылях и услышал за спиной детский смех:
— Спасайся кто может, стража заведующих!
Соломатин обернулся и увидел двух мальчишек лет десяти. Они тыкали в него пальцами и открыто потешались.
— Нехорошо, — строго сказал Сергей. — Над старшими да ещё и больными насмехаться нехорошо.
— Вы нас простите, — виновато сказал один из пацанов, — но у нас здесь так никто не ходит.
— Как это «так»?
— Ну, на костылях. Если кто-то ноги повредил, ни за что ни на костылях не пойдёт, ни в коляску инвалидную не сядет.
— Это почему?
— Потому что смеяться будут, — пояснил второй мальчик. — Потому что на колёсников похоже. Потому что как мутант тогда.
— И как же у вас пострадавшие передвигаются? — спросил Сергей, чтобы скрыть растерянность. Похоже, в посёлке об аборигенах было известно гораздо больше, чем он думал.
— Так на антигравах! На любой парковке берите и вперёд. Хотите я вам сюда пригоню?
— А давай, — согласился Сергей, и пацанёнок умчался за угол санчасти.
— Ты не дашь мне свой комм? — осторожно спросил Сергей у оставшегося паренька. — Позвонить надо.
— А ваш где? — изумился мальчик.
— Потерял, — очень убедительно ответил Сергей.
— Да, пожалуйста.
Сергей набрал Науменко. Профессор не отвечал. Возвращая парнишке коммуникатор, Сергей равнодушно спросил:
— А кто это — стражники?
— Да сказки всё это, — солидно ответил мальчик.
Его приятель уже выруливал на платформе малого транспортного антиграва со стоянки возле санчасти. Лихо подогнав платформу прямо Сергею под задницу, соскочил на землю, подняв облако пыли.
— Сказки, говоришь? — спросил Соломатин.
— Сказки, — подтвердил мальчик и поковырял пальцем в носу.
— И кто же эти сказки рассказывает?
— А пограничники, — сказал мальчишка и, пихнув приятеля в плечо, помчался по улице.
— Ну, в управлении разберётесь, — сказал тот Сергею и побежал следом.
Значит, пограничники, думал Соломатин, устраиваясь на платформе. А пограничники это те, вспомнил он из лекций первого курса по социальной истории, кто охранял границы. Когда они ещё были. А вот зачем их надо было охранять, напрочь вылетело из головы.
* * *
Аня увидела Башмака в окно, выбежала навстречу, бросилась к нему, повисла на шее. Оторопев, Башмак гладил её по плечам и молчал как дурак, а Аня шептала:
— Так боялась за тебя, так боялась.
Шагатель отстранил её от себя, заглянул в глаза, ласково спросил:
— Чего же ты боялась, глупая?
— Как же? Ты же в Запретные земли ходил. А там демоны. — Аня печально улыбнулась.
— Не поверила, значит, деду до конца?
— Поверила. Но в глубине души всё равно сомнение оставалось, вдруг он это всё придумал.
— Ну как это придумал? — возмутился Башмак. — Он же карту показывал, книги.
— Да, всё очень убедительно и логично, но мне за тебя очень страшно было.
Она смутилась, отвернулась, а Башмак тихонько поцеловал её в щёку, взял за руку и повёл в дом.
— Нету там демонов, Аня. И аров с лебами тоже нету. Одни шагатели. Но