Споткнувшись на полуслове, я почесал в затылке и отложил книгу обратно. Первый эксперимент успехом не увенчался. Я взял другую, потоньше и, не глядя на заглавие, раскрыл ее ближе к концу.
”…ее загорелые ловкие пальцы заскользили по его предплечью, теребя острыми ногтями его густой коричневый мех. Он прижал ее к себе и его мощные руки сомкнулись на ее тонкой талии. Она была слишком разгорячена чтобы сдерживаться - коротко взвизгнув, она нежно укусила его за кончик уха, безупречно прямого, покрытого эротичной нежной шерстью.”
Я почувствовал, что заливаюсь краской и поспешно захлопнул книгу. Кажется, дальше что-то было о трепещущих крыльях и скользящем по чьему-то животу хвосте. Судя по всему, нравы в Карберде были весьма либеральные.
Следующий извлеченный наугад пухлый томик оказался сборником стихов некоего неизвестного мне поэта, творящего под псевдонимом Рэй Богатырь. Составителем и рецензентом выступал некто Борис Панкушин. Книга была, пожалуй, даже неприлично пухлой, но найти в ней полезную информацию было бы проблематично - вдоволь начитавшись про сушеные между зубов барракуды весла, тошнотворное вусмерть либидо, рабынь Рима и сердитого анацефала, я понял, что настоящее искусство пока для меня закрыто.
- Могу подсказать, - продавец сплюнул папиросу и посмотрел на меня сквозь толстые стекла очков, - Если интересуетесь поэзией, могу показать сборники Ромашковой, Носорога, Хулит, Агафьева…
- А что-нибудь историческое есть?
- Исторического нет. Есть фантастика.
- Давайте фантастику.
Покопавшись под прилавком, он извлек толстый томик в супер-обложке. Название было выведено старославянской вязью, разобрать его у меня не получилось, но имелась сопровождающая надпись из кроваво-красных букв - “Новейший бестселлер”. Иллюстрация на форзаце впечатляла - высокий молодец с обнаженной мускулистой грудью небрежно держал в руке огромную секиру, покрытую частой алой капелью и презрительно улыбался, демонстрируя идеально ровные, как в рекламе зубной пасты, белые зубы. Я с опаской открыл первую страницу.
”В начале июля, в черезвычайно жаркое время, под вечер один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С—м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К—ну мосту”.
- Будете брать? - безразлично спросил продавец.
- Нет, спасибо. Лучше в другой раз.
Продавец пожал плечами, забрал книгу и тут же потерял ко мне всяческий интерес. Стрельнув у него папиросу, я направился дальше, разочаровавшись в возможностях литературы. Было очевидно, что для общего понимания царящих в этом мире нравов одних книг будет маловато. Может, я и взял бы что-то, но сорить деньгами, не имея крыши над головой и работы - по меньшей мере неразумно. Может, потом, когда огляжусь…
Указанный Дарвином трактир оказался сразу за рынком - я сразу узнал его по большой деревянной вывеске “Четыре свиньи” и мастерски сделанной свиной голове прямо над дверью. Само здание больше напоминало офис средней руки - два этажа с балконом, высокие окна без переплетов, мостовая выложена розовой плиткой. Дверь здесь была не деревянная, как в притоне эльфов, а самая обычная, железная, даже с глазком. Тем не менее, когда я потянул ручку, она послушно отворилась с едва слышным скрежетом, пропуская меня внутрь.
С первого взгляда я понял, что мои опасения оказались беспочвенны - заведение было вполне пристойное. Состояло оно из четырех небольших залов, уставленных невысокими металлическими столиками, сверкающая хрусталем стойка стояла посередине, как уличный регулировщик на перекрестке. Над стойкой возвышался сам хозяин, по крайней мере на бармена или трактирщика он похож не был - на меня посмотрел мимоходом, свысока. Я не сразу заметил, что залы отличаются друг от друга. Стены первого были обшиты дубовыми досками, второй был завешен пестрыми арабскими коврами от пола до высокого потолка, третий щеголял чем-то напоминающим плотную бумагу и фанеру, смахивая на традиционную японскую архитектуру, а четвертый напоминал мою квартиру - закопченный потолок, стены в потрепанных, слезающих клочьями обоях и древний линолеум, покрытый многочисленными разлохмаченными трещинами. Народу было не много, человек десять, все люди. Вероятно, представители других рас не очень жаловали местную кухню.
Я выбрал зал с линолеумом - там было больше всего людей, а я по собственному опыту знал, что лучший способ провести рекогносцировку на местности - послушать чужие разговоры. Не совсем красиво, конечно, но иного выхода у меня не было. Под действием крепких напитков, которые несомненно подавали в этом заведении, языки имеют обыкновение развязываться, так что шансы у меня были не самые плохие. Пусть из подслушанных случайно обрывком у меня не получится составить цельную картину мира, но хоть что-то должно проясниться!
- Ленчик, ты? - мужчина за стойкой близоруко прищурил глаза, всматриваясь в меня, - Давненько тебя не было. Логин забыл? Слушай, тут тебя один вервольф спрашивал. Что-то за стрелку с арабами. Сказал, ты в курсе.
Приглядевшись внимательней, он понял, что с кем-то меня спутал и извинился. Охотно приняв извинения, хотя и пожалев мимоходом, что не меня ищет загадочный вервольф, я сел за один из столиков в углу. Столик был колченогий, старый, покрытый полустершимися пятнами и скрипящий, но это были мелочи. Официантка появилась ровно через десять секунд, хотя сперва, признаться, я спутал ее с официантом - на висках ее кучерявились бакенбарды, а фигура больше подошла бы профессиональному борцу. Я даже не сразу сообразил, что это гномиха.
- Ну? - она бросила на меня взгляд из-под густых бровей, - Чего будем? Голос был низкий и хриплый, словно его порождал полный пивной бочонок.
- А что есть?
- Жаркое, картошка в мундире и оливье.
Только сейчас я почувствовал, что необычайно голоден. Две тощие сосиски, съеденные еще “там” настойчиво требовали компании.
- Жаркое. И кружку пива.
- Сколько водки?
- Спасибо, водки не надо, - отказался я. Эльфийского бурякового здравура мне хватило.
- Без водки? - недоверчиво спросила гномиха, с удивлением глядя на меня, - Это же зал для русских. Совсем без водки?
- Совсем.
- Принято.
Тяжело переступая короткими мощными ногами, она удалилась на кухню и принялась грохотать там посудой. Теперь я мог оглядеться. За соседним столиком сидели двое мужчин. Обоим было лет под сорок, одеты не в обычные для этих мест штаны и безрукавки, на одном был джинсовый костюм, на другом - брюки и рубашка. Однако в окружение они вписывались как нельзя более естественно. Судя по всему, это и есть “туристы” о которых рассказывал Дарвин,