А когда я эту мысль озвучил, один из бойцов, Сергей, прям оживился.
— Так про то и речь. Собьет дворянин какой-нибудь простолюдина на дороге, и что? Заявление пишут в полицию, оттуда его перенаправляют нам и службе безопасности рода. Служба безопасности сама вершит суд, а мы там просто присутствуем, чтоб убедиться, что всё по закону.
— И то не всегда, — скривился Аксёнов.
— Ага, — подтвердил Павел.
— Это ещё хорошо, если все прошло по закону, и суд рода основывается на законах государя. А бывает что нет, и патриарх своего сынка удостаивает просто выговором. Мол, такой-сякой, урежу тебе карманные деньги на месяц. В центре вроде получше с этим, там если что можно суд государя запросить, и уже не отмажешься.
— И что, император прям регулярно сам ведет заседания суда? — уточнил я.
— Нет, что ты. У Его Величества и так дел хватает. Нет, бывает, конечно, и он сам, но чаще всего это либо кто-то из его семьи, у кого есть разрешение, либо доверенные императору люди. И там чаще всего всё решается по закону, потому что императорский суд должен работать идеально. Были прецеденты, вроде как когда один министр был вынужден судить своих хороших знакомых и вынес решение от имени императора в их пользу. Так когда об этом сообщили государю, он обвинил министра в государственной измене, лишил всех титулов и отправил в ссылку. Так что если хочешь самый честный суд — тебе в императорский. Там всем плевать на твою должность и регалии, там есть только закон.
— Но увы, столица далеко, — вздохнул Алексей, ещё один из бойцов Аксёнова. — Дела на периферии чаще всего переправляют в местные суды. Можно, конечно, настаивать, подавать апелляции, но всё это делается через местные инстанции, и добиться императорского суда будет сложно.
— Ничего, глядишь ещё при нашей жизни примут закон, который уравняет дворян и простолюдинов. Тогда и суды станут едиными для всех, — заявил Сергей.
— Мечты, — отмахнулся Павел. — Чтоб нас ставили вровень с ними? Дворяне никогда этого не допустят.
— Мальчики, напомню, что с нами сидит без пяти минут граф, — вставила Надя, кивая на меня.
— О, прошу прощения, ваше благородие, если оскорбили вас своими крестьянскими разговорами, — пошутил Сергей и раскланялся.
Все дружно рассмеялись, да и я тоже, нисколько не обидевшись. Никакого зла он в эту усмешку не вкладывал.
— А если серьезно, — продолжил он, возвращаясь на свое место, — то Народное вече уже не первый год поднимает этот вопрос. Пока что дворяне сопротивляются, но нынешний уклад формировался в совершенно иное время. Нынешнее дворянство — это не более чем корпорации, просто называются по-другому и по какой-то причине имеют возможность устанавливать свои законы на своей территории. Уверен, пройдет ещё десяток-другой лет, и всё изменится. За последние полвека появилось очень много частного бизнеса, настоящие конгломераты, которыми управляют простолюдины без всяких титулов и привилегий.
— Решать всё равно государю, — поставила точку в этом споре Надя и с важным видом забралась мне на колени. К этому моменту девушка уже была сильно подвыпившей, что не удивительно. Я уже давно заметил, что она сразу слишком налегает на выпивку, приходилось её останавливать и подменивать выпивку соком, а то она уснет прямо на столе.
И видимо, это стало моей главной ошибкой. Очень быстро я понял, что лучше бы она мирно посапывала за столом, а потом я бы просто отнес её в машину, и мы бы двинули обратно. Сам-то я был практически трезв. Из-за долгой жизни в местах, где сам воздух ядовит, у меня выработался довольно сильный иммунитет к ядам и токсинам, отчего даже для малейшего опьянения мне надо выпить столько, что простой человек откинет копыта. Ну либо пить особые напитки, какие, например, бывают в «Перекрестке» и рассчитаны на богов и полубогов.
А ошибка заключалась в том, что Наде сильно наскучили эти околополитические разговоры про законы и суды, и она начала наглейшим образом ко мне приставать. То за мочку уха укусить попробует, то поцеловать, то мою руку себе на грудь положит. Я её пытался немного охладить или отвлечь, но в конечном итоге этого хватало на пару минут, после чего она принималась за старое.
Мужчины понимающе усмехались и старались делать вид, что этого не замечают, и все же перед ними мне было немного стыдно, а завтра будет стыдно самой Наде. Но критический момент, когда я понял, что нужно что-то делать, настал тогда, когда девушка ухитрилась втихаря засунуть мне руку в штаны через карман с вполне очевидной целью.
— Парни, вы нас просите, Наде немного поплохело, — сказал я, взял её за руку и повел в уборную. Она вначале не поняла, чего это я, но когда мы закрылись, сообразила и набросилась на меня словно тигрица. Следующие минут двадцать, ну может чуть больше, я помогал Наде выпустить пар, затыкая рот, чтобы не слишком шумела. Она в ответ кусалась, и довольно сильно, зато после расплылась в блаженной улыбке и вообще стала ласковой словно кошка.
Когда мы вернулись в зал, он висела у меня на плече, мечтательно помуркивая. А тем временем Павел блеванул прямо на пол, чем вызвал сильное негодования у бармена.
— Что происходит? — спросил я у посеревшего Сергея.
— Твой друг рассказал таки ту историю…
Я посмотрел на расплывшегося в довольной улыбке Санти и вздохнул.
— И как мне теперь с этим жить?
— Крепись… — я похлопал его по плечу. Сергей пока держался, но думаю, что ему тоже скоро приспичит выплеснуть содержимое желудка. А Аксёнов словно уснул, причем с каменным лицом и открытыми глазами. Алексей, сидящий ближе всех, даже ткнул его в щеку, проверяя живой ли тот, на что Аксёнов издал странный гортанный звук, похожий не то на храп, не то на всхлип.
— Живой вроде…
— Урод, ты чего это тут творишь, а? — решил кто-то быкануть на вытирающего губы Павла. — Прямо на ботинки, падла!
— Извини, мужик, это я не специ….
Договорить Павел не успел, пьяный придурок просто двинул тому в голову. Голова Павла дернулась, но он сумел устоять на ногах, повел челюстью, проверяя ничего ли не сломано в той, сплюнул на пол кровь и медленно и вкрадчиво сказал:
— А вот это ты зря…
И понеслось…
Два отработанных удара в корпус, и обидчик согнулся от боли. Хозяин кричал что-то вроде: «Все драки на улице»,