«Вы видели их форму».
— Я не видела их лица. Они сбили меня и не давали встать.
Мисс Оба поджала губы. Я плохо умела врать, но и мисс Оба не умела врать. Она знала, что это были ученицы Когаккана. Я знала, кто это был. Нам обеим было проще не признавать это и избегать грязи. Мы не хотели, чтобы Аяко сделала наши жизни хуже утром понедельника.
И я не могла рассказать мисс Оба о ёкае. Взрослые плохо справлялись с необъяснимым. Даже мои родители отказывались верить, что дедушка и я могли видеть и общаться с ёкаями. Хоть мою маму растили в храме Фуджикава, ёкаи для нее существовали только в поп-культуре и манге. Хоть синто была культурной основой японской жизни, многие люди не считали это религией. Не в прямом смысле.
Мисс Оба помогла мне собрать вещи с земли.
— Хочешь написать жалобу? — спросила она.
Я покачала головой, стараясь запихать книги в изорванную сумку.
— Я уже опаздываю на работу. Я промою ссадины в храме семьи. Это недалеко.
— Но, Фуджикава-сан…
— Я в порядке, спасибо. Хорошего дня, Оба-сан, — я быстро поклонилась, а потом повела сестру со двора, пока мисс Оба не решила задать больше вопросов.
Мы с Ами отошли на пятнадцать шагов, и мисс Оба крикнула:
— Фуджикава-сан, стой!
Я отцепила от ладони последний камешек и сделала вид, что не слышала ее.
Два
Храм Фуджикава
Киото, Япония
На пути к храму сестра усыпала меня вопросами, тянула за юбку, чтобы привлечь внимание. Я держала голову высоко, шагала быстро, прижимая изорванную сумку к груди, игнорируя любопытные взгляды незнакомцев. Несмотря на холод позднего ноября, пот пропитал мою одежду, и она прилипла к пояснице.
— Тебе разве не нужны бинты? — спросила Ами. — Ты ранена!
«Бинты мне не помогут», — хотела сказать я, но не стала. Я была отвлечена количеством ёкаев на улицах сегодня, и мне нужно было сосредоточиться, чтобы уберечь нас. Не все ёкаи были злыми, но многие любили шалить. Они жили в современной Японии, скрывая их натуры под мороком, похожим на людей, скрывая шкуры, рога и когти под дорогими деловыми костюмами, формой рабочих или даже цветочными платьями бабушек.
Ами помахала соседке, миссис Накамуре, не понимая, что махала хоннэ-онне, «костлявой женщине». Ами не видела череп ёкая, всегда настаивала на приветствии соседей по пути домой.
Некоторые люди, как дедушка и я, рождались со способностью видеть сквозь морок ёкаев. Других можно было обучить. Дедушка когда-то учил маму замечать ёкая. Мама была наследницей, старшей дочерью, гордостью его жизни. Я не знала, что произошло, но их история не закончилась счастливо. Теперь мама бывала в храме только по главным праздникам. Они с дедушкой почти не говорили.
Я была запасной наследницей дедушки, готовилась нести наследие, которое старались игнорировать родители и старший брат, Ичиго. Им казалось, что работой в храме не разбогатеешь. Маму растили в нем, но ни она, ни мой отец не верили в это. Больше не верили. И мой брат, Ичиго, не хотел становиться жрецом.
— Кира? — Ами потянула меня за юбку.
Мы прошли большие окна кафе. Внутри девушка оторвала взгляд от журнала, увидела мою одежду в крови и разбитые колени и улыбнулась. Призрачные усы мерцали у ее щек.
— Кира.
Мой браслет вспыхнул жаром, как летнее солнце. Куда я ни смотрела, я видела ёкаев. Я не понимала, что происходило. Я еще не видела столько на улице…
— Кира! — завизжала сестра, испугав соседей на улице. Они прищурились, обвиняя меня, старшую сестру, а не громкого ребенка в пяти шагах за мной. Их мысли было видно по их лицам: «Кира должна уметь справляться с ребенком. Она же старшая сестра». Я как-то умудрилась разочаровать даже соседей и прохожих.
Я повернулась к Ами, впилась ногтями в ладони.
— Что?
— Мы прошли храм, глупая, — она потянула веко вниз пальцем и высунула язык, а потом развернулась и побежала по дороге. Я подняла голову и поняла, что алые тории храма Фуджикава были в половине улицы за нами. Я так задумалась, что и не заметила, как прошла их.
Ами пробежала к главным вратам, чуть не врезалась в гостя храма. Она всегда забывала, что нужно было идти слева под вратами, так было прилично. Она не раз врезалась в посетителей. Я вздохнула и поспешила за ней.
— Постарайся быстрее сделать уроки, — крикнула я. — Я не хочу снова поздно прийти домой!
Ами отмахнулась и продолжила подниматься по ступенькам храма.
Одна из жриц храма стояла у каменной лестницы, прощалась с парой пожилых гостей. Я поспешила мимо, быстро поклонившись, не желая позориться перед постоянными посетителями. На лестнице были туристы, делали селфи возле каменных львов-стражей. Они смеялись слишком громко, строили гримасы, смеялись над статуями. Чужестранцы не всегда уважали наши храмы так, как должны были, не понимали значение этих мест.
Вскоре стало видно храм. Храму Фуджикава была почти тысяча лет, он был как жемчужина в одном из горных склонов Киото. Главный зал стоял в центре храма. Духи-ками размещались в хондэне, главном святилище, за главным залом. Существовали сотни тысяч ками — духов, оживляющих пейзаж вокруг нас, или предков, живших на земле до нас — но главной была Аматэрасу, богиня солнца, самая почитаемая ками в синто.
Подношения и залы собраний были слева и справа от главного зала, три здания формировали большой общий двор, скрывающий из виду уединенные части храма.
Я миновала врата храма и смогла дышать легче. Воздух освежал лицо, пах зеленью. Жизнью. Я замерла у фонтана, чтобы ополоснуть руки и рот, а потом поспешила мимо пруда во дворе и деревянных табличек эма. На табличках были хорошие пожелания гостей для ками. За стойкой Усаги обеими руками протягивала амулет защиты гостю. Если она была спереди, значит, личные кабинеты были пустыми. Хорошо.
Жрицы проходили мимо меня, занятые своими делами или подготовкой к грядущим фестивалям. Все были заняты, все спешили. Никто не замечал меня. Это было отлично, потому что я была не в настроении объяснять состояние своей школьной формы.
К счастью, в кабинете я оказалась одна. Я сунула книги и пострадавшую сумку в шкафчик, схватила форму мико из выдвижного ящика, стараясь не запачкать кровью белое кимоно. Я прошла в ванную, закрыла дверь и трижды ударилась об нее лбом.
Бака. Глупая.
Извинись, Кира.
Я говорила себе, что они ошибались, врали. Я не была дурой. Но их слова прилипли к ребрам внутри, будто я проглотила что-то прогорклое. Те девушки могли делать вид, что защищали «репутацию» Когаккана, но на самом деле они трусливо искали легкую жертву. Я просто не была рада, что их жертвой оказалась я.
Я повесила пиджак на крючок, заметила под рукомойником аптечку. Руки дрожали от недовольства,