Что это было за существо? Как оно выглядело? Как передвигалось? Чем питалось? Разгадать многие тайны можно с помощью костей. Каждый элемент таит в себе какую-то историю, скрытый в скелете отчет о жизни организма. Для палеонтолога кости – это не угрюмые лики смерти. Скелеты – это биологические капсулы времени, рассказывающие нам о жизнях созданий, которых мы никогда не сможем увидеть во плоти. Зуб. Позвонок. Остеодермы, которые служили подкожной костной броней. Все это когда-то было живыми тканями, они росли и постоянно менялись внутри организмов животных. Даже самые крошечные и неказистые фрагменты какого-нибудь древнего существа, постепенно превращающиеся в прах под безжалостным солнцем, представляют собой след былой жизни, которая зародилась и подошла к концу в невообразимо далекое время. Сложно отделаться от мыслей о жизни, когда имеешь дело со смертью. Это точно так же касается человека, как и тираннозавра.
Когда мы аккуратно и тщательно изучаем останки, каждый кусочек информации, полученный из скелета, превращается в истинное сокровище. Нам не посчастливилось застать этих животных при жизни, в нашем распоряжении только их кости (следы и отпечатки становятся дополнением к найденным скелетам). По сути, вся палеонтология основывается на возрождении вымерших видов, пускай это и происходит лишь у нас в головах.
Когда же дело касается наших собственных костей, эта связь теряется. Нам известны строение и функции всех мягких тканей, которые поддерживает наш скелет. Таким образом, знакомство с живыми меняет значение костей. Череп становится головой мертвеца, напоминая, что ожидает нас всех. «Когда-нибудь, как я, ты будешь. Когда-то был таким, как ты, я» – вот что человеческие останки твердят нам снова и снова. Достаточно вспомнить, где мы сталкиваемся со скелетами и черепами: угрожающий череп с костями смотрит на нас с «Веселого Роджера»; схожий символ предупреждает, что нас ждет смерть, если мы будем без разбора пить все подряд; обложки групп, исполняющих хеви-метал, кишат скелетами; герою фильма «Седьмое путешествие Синдбада» пришлось справляться с целой армией скелетов. На моем левом предплечье красуется татуировка с изображением оборотня, держащего череп одной из своих жертв. Даже сама смерть приходит к нам в виде скелета в черных одеяниях. Одной из немногих положительных ассоциаций со скелетами в человеческой культуре является мексиканский День мертвых – праздник, во время которого сахарные черепа и украшения в виде костей помогают живым не забывать тех, кто их покинул. Но это скорее исключение – чаще всего к костям мы относимся совершенно иначе. Если доисторические останки олицетворяют заново воссозданную жизнь, то наши собственные кости мы зачастую воспринимаем как угрюмые символы загробной жизни, а также напоминание о том, что никто не застрахован от преждевременного попадания туда.
Тем не менее мы не можем отрицать тот факт, что кости представляют собой важнейшие для жизни структуры. Они лежат в основе нашей жизни с самого ее зарождения. Мы не выходим из материнской утробы полностью сформировавшимися, со всеми костями (у человека их примерно 206) на своих местах. Нет, когда мы начинаем жизненный путь, костям еще предстоит полностью окостенеть и срастись, многие годы развития организма наш скелет будет продолжать меняться. Кости растут на протяжении детства и юности, и если нам посчастливится дожить до старости, они могут даже обратиться против нас, начав рассыпаться прежде, чем мы закончим ими пользоваться. Эти изменения происходят не рывками. Костная ткань постоянно преобразуется. Даже сейчас, когда вы читаете эти строки, одни ненасытные клетки пожирают старые кости, в то время как другие создают новые клетки костной ткани, изнутри меняя ваше тело. Таким образом, несмотря на функциональную разницу между плотью и костью, все на самом деле сводится к тому, что одна мягкая, а вторая твердая. Кости точно такие же живые и чувствительные, как кожа, покрывающая все мышцы и внутренности, которые крепятся к нашему скелету.
Кость, если говорить научным языком, представляет собой «васкуляризованную ткань, состоящую из остеоцитов с множеством соединенных между собой отростков, окруженных внеклеточным матриксом, насыщенным минералом гидроксиапатитом и содержащим коллаген первого типа» (2). Подобно многим научным определениям, это определение умудряется быть правильным и одновременно упускать из виду самое главное. Да, кость – это долговечная минерализованная ткань, в которой есть жесткая и гибкая составляющие, однако она также представляет собой один из самых невероятных строительных материалов, случайным образом сотворенных эволюцией. Кости являются нашим структурным стержнем, они поддерживают тело и выступают в роли каркаса для плоти, обеспечивают физическую защиту внутренним органам. Кости не могут двигаться сами по себе, но играют ключевую роль в движении. Костная ткань присутствовала в крыльях, парусах, рогах, панцирях и всевозможных придатках и украшениях, которые приобрели различные организмы с начала времен. Кость – это живая ткань, которая есть и у такого крошечного существа, как виргинский круглопалый геккон всего полутора сантиметров в длину – как крупная капля дождя, – равно как и у 35-метрового суперзавра или голубого кита весом в 190 тонн – самого большого когда-либо существовавшего животного. Ходить, летать, плавать, скользить, копать, бегать – все это возможно благодаря костям. И далеко не только это.
У науки есть склонность сводить что-то сложное и запутанное к более простому и конкретному, а затем двигаться в обратном направлении, чтобы получить полную картину. Так мы воспринимаем и изучаем мир природы. Чтобы систематизировать и понять, нам нужны какие-то неизменные, согласованные определения. Вместе с тем просеивать какое-то наблюдение или идею до наичистейшей, наиболее минималистичной формы не всегда разумно. Джон Стейнбек отметил это задолго до меня. Вспоминая про свое плавание по Калифорнийскому заливу вместе с легендарным морским биологом Эдом Рикетсом, Стейнбек писал, что ученый запросто может посмотреть на рыбу вроде перуанской макрели и свести ее к размерам и количеству костяных лучей в плавниках, однако это не отразит по-настоящему всей правды о ней. Наряду с измеримыми параметрами любого животного важнейшую роль играет неуловимая живая природа его сущности. «Мы решили действовать двояко и в итоге могли, если бы хотели, описать макрель следующим образом: «D. XVII-15-IX, A. II-15-IX», но, кроме того, мы также могли увидеть эту рыбу живой и плавающей, почувствовать, как она бьется в сетях, вытащить ее на борт и даже в итоге съесть» (3). Это заложено в нас, мы пропитаны этим насквозь. Мы можем определить химический состав кости, ее эволюционную историю, форму и различные ее вариации, но если свести кость к числам, размерам или основным этапам ее развития,