– Не думаю, что падение на стол можно назвать «насилием»…
– Александр, – начинает Эллен пугающе спокойным тоном, – помолчи.
Он тут же следует совету.
– «Все задаются вопросом, – продолжает зачитывать Эллен, – вызвана ли такая озлобленность между двумя влиятельными детьми тем, что многие называют прохладными и сдержанными отношениями, сложившимися за последние годы между администрацией президента США Эллен Клермонт и британской монархией».
Она отбрасывает журнал в сторону и складывает руки на столе.
– Теперь ты можешь шутить, – обращается к сыну Эллен. – Я безумно хочу услышать твои объяснения, что из всего этого ты находишь смешным.
Алекс несколько раз открывает и закрывает рот.
– Он это начал, – говорит он, наконец. – Я едва дотронулся до него. Он толкнул меня, и я просто схватился за него, чтобы удержаться на ногах и…
– Милый, мне сложно выразить, насколько прессе наплевать на то, кто все это начал, – говорит Эллен. – Как твоя мать я ценю, что ты не был зачинщиком, но как президент, все, чего я сейчас желаю, – чтобы ЦРУ подстроило твою смерть, а мы сгладили сочувствием предстоящие выборы на мой второй срок.
Алекс напрягает челюсть. Он уже привык делать вещи, которые выводили из себя подчиненных его матери, – в юности он частенько баловался тем, что сталкивал между собой коллег матери с их противоречивыми избирательными программами и дружественные фонды по финансированию. И уж точно он попадал на страницы прессы за вещи гораздо хуже, чем это. Однако катастрофы международного масштаба с ним не случалось никогда.
– Сейчас у меня нет времени со всем этим разбираться, поэтому вот как мы поступим, – говорит Эллен, доставая папку, забитую какими-то официальными документами с пометками. На первом листе значится: «УСЛОВИЯ ДОГОВОРА».
– Гм, – мычит Алекс.
– Ты, – говорит его мать, – подружишься с Генри. В субботу уезжаешь, а все воскресенье проведешь в Англии.
Алекс ошеломленно моргает.
– Может, еще не поздно подстроить мою смерть?
– Захра объяснит тебе все остальное, – продолжает Эллен, не обращая на него внимания. – У меня сегодня еще миллион встреч. – Она поднимается и направляется к двери, остановившись лишь чтобы чмокнуть ладонь и приложить ее ко лбу сына. – Люблю тебя, балбес.
Затем она уходит, застучав каблуками по коридору, а Захра опускается в освободившееся кресло с таким выражением лица, словно действительно предпочла бы этому разговору подстроить его смерть. Захра не является влиятельным или важным игроком в команде его матери, но она проработала бок о бок с Эллен с тех пор, как Алексу исполнилось пять, вдобавок она выпускница Говардского университета. Лишь у нее есть исключительное право пререкаться с членами президентской семьи.
– Итак, дело вот в чем, – начинает Захра. – Я всю ночь совещалась с кучкой озлобленных королевских помощников, придурков из PR-команды и чертовыми придворными принца, чтобы все уладить, поэтому ты будешь следовать этому плану до последней запятой и не облажаешься, понял меня?
Все еще полагая в глубине души, что вся ситуация нелепа до идиотизма, Алекс кивает. Захра выглядит не особо убежденной, но продолжает:
– Прежде всего, Белый дом и Британия выпустят совместное заявление, в котором сообщат о том, что все произошедшее на королевской свадьбе было абсолютной случайностью и недопониманием…
– Да так все и было.
– …и что, несмотря на редкие встречи, ты и принц Генри последние несколько лет были очень близкими друзьями.
– Были кем?
– Слушай, – вздыхает Захра, отхлебнув кофе из своего огромного металлического термоса, – обеим сторонам необходимо выйти сухими из воды, и единственный способ сделать это – превратить вашу маленькую перепалку в гомоэротическое недоразумение между лучшими друзьями. Ты можешь ненавидеть принца сколько угодно, писать в его честь гневные поэмы в своем личном дневничке, но, когда заметишь камеры, ты должен вести себя так, словно его королевский хер источает неземное сияние, и делать это убедительно.
– Ты вообще знакома с Генри? – спрашивает Алекс. – Как ты себе это представляешь? Кочан капусты интереснее, чем он.
– Ты, похоже, не понимаешь, насколько мне наплевать на то, что ты думаешь? – фыркает Захра. – Все это нужно лишь затем, чтобы твои идиотские выходки не повредили репутации твоей матери перед ее переизбранием. Ты ведь не хочешь, чтобы на следующих дебатах ей пришлось объяснять всему миру, почему ее сын пытается дестабилизировать отношения между Америкой и Европой?
Нет, этого он не хочет. И в глубине души Алекс понимает, что, будучи хорошим стратегом и отбросив все свое недовольство, он и сам бы, в конце концов, пришел бы точно к такому же плану.
– Итак, теперь Генри – твой новый лучший друг, – продолжает Захра. – Ты постараешься улыбаться, кивать и никого не бесить, пока вы двое проведете все выходные, появляясь на благотворительных мероприятиях и рассказывая прессе о том, как наслаждаетесь обществом друг друга. Если кто-то спросит тебя о нем, я хочу услышать, как ты взахлеб восхищаешься им так, словно он – твоя сраная подружка с выпускного вечера.
Она пододвигает к нему стопку листов с промаркированными списками и таблицами, организованными настолько тщательно, что Алекс вынужден отдать должное составителю. Надпись вверху гласила: «ФАКТЫ О ЕГО КОРОЛЕВСКОМ ВЫСОЧЕСТВЕ ПРИНЦЕ ГЕНРИ».
– Ты выучишь все это наизусть, и, если кто-то попытается подловить тебя на лжи, сможешь выйти сухим из воды, – говорит Захра. Под заголовком «ХОББИ» значатся поло и соревнования по парусному спорту. Алексу хочется провалиться сквозь землю.
– А у него есть такой же? – беспомощно интересуется Алекс.
– Да. И, к твоему сведению, составление списка о тебе было самым тоскливым моментом в моей карьере. – Она раскрывает перед ним другую страницу, на которой подробно расписаны мероприятия на выходные.
Минимум два (2) поста в социальных сетях в день, освещающих визит в Англию.
Одно (1) интервью в прямом эфире для программы «Этим утром» на британском канале ITV длительностью в пять минут в соответствии с заранее установленной темой.
Два (2) совместных появления перед фотографами: одна (1) личная встреча, одно (1) публичное благотворительное мероприятие.
– Почему я вообще должен куда-то ехать? Это он толкнул меня на дурацкий торт! Разве не он должен прилететь сюда и, например, дать интервью на SNL?
– Потому что именно ты расстроил королевскую свадьбу, и именно из-за тебя они понесли расходы в семьдесят пять кусков, – отвечает