Моя добыча почти не сопротивлялась, поэтому я продолжал наматывать леску. Иногда удочка дёргалась, но скорее под собственным весом. Спустя несколько минут на глубине приблизительно трёх метров показалась зелёная рыбка. Крючок вцепился ей в губу, и вся она была едва ли больше наживки.
– Свежатинка на ужин! – воскликнул я вслух, репетируя то, как сообщу об этом своим спутникам, когда взойду на верхнюю палубу с рыбой в руках. Вот они удивятся. Все эти недели, проведённые в море, мы питались в основном вяленым и консервированным мясом, тушёнкой, беконом и венскими сосисками.
Но когда между рыбой и поверхностью моря оставалось каких-то полметра, из глубины проступила огромная тень. Она выросла быстрее, чем я успел сообразить что-либо.
Я всё ещё держал в руках удочку, когда появилась гигантская акула. Она раскрыла пасть и заглотила мою рыбку одним махом. Один из стеклянных чёрных глаз зверя сверкнул на солнце, прежде чем огромная туша развернулась и нырнула в глубину.
Леска начала разматываться, и до меня дошло, что огромная акула заглотила наживку вместе с рыбкой. Я вцепился в удочку изо всех сил, она выгнулась дугой, катушка так бешено вращалась, что казалось, она вот-вот задымится.
Но затем леска замерла. Видимо, акула ушла на максимальную глубину.
Я стоял на корме, перегнувшись через перила и уставившись в прозрачную глубину синего моря, видного в кильватере. Леска отвесно уходила вниз, как будто акула находилась прямо под паромом.
Внезапно натяжение ослабло, леска всплыла на поверхность и теперь покачивалась на волнах, образуя петли и кольца. Я несколько раз крутанул катушку, но леска по-прежнему прибывала.
Сначала я решил, что акула, должно быть, просто выплюнула наживку или перекусила блесну. Но в таком случае натяжение ослабло бы гораздо резче. А всё происходило плавно, как если бы… акула плыла обратно на поверхность.
Эта мысль пришла мне в голову не сразу. Точнее, когда в толще воды показался заострённый нос и я увидел широкую улыбку, усеянную треугольными зубами. Всё это неслось вверх с немыслимой скоростью.
Двухтонная зверюга кинулась на меня, наполовину вывалившись на паром, в тот самый момент, когда я попятился и грохнулся на палубу. Её острые как бритва шероховатые зубы клацнули в полуметре от меня.
Только гном мог умудриться угодить акуле в пасть, находясь на корабле.
Но прежде чем зверюга дотянулась до моих ног, океан под её хвостом вскипел. Внезапно акулу подбросило высоко в воздух. Её хвост был зажат в челюстях морской твари, которую я распознать не смог.
На занятиях по монстрологии у нас была лекция про морских обитателей, но эта тварь не подходила ни под одно из описаний, что мы изучали.
У неё было две головы. Обе они вцепились в пятиметровую акулу и с лёгкостью разорвали её пополам. Китообразная туша всё ещё продолжала подниматься из воды, и, к своему ужасу, я осознал, что она может запросто проглотить всю нашу лодку.
Как будто по сигналу, я резко взмыл в воздух.
Весь мир превратился в мешанину тёмной воды, голубого неба, облаков и нашего корабля, крутящегося в водовороте, как огромный пропеллер.
А затем моё лицо столкнулось с холодной поверхностью моря. Зрение затуманилось, когда морская вода обожгла глаза и хлынула в мою глотку солёной горечью. У меня перехватило дыхание, когда лёгкие обожгло ледяной водой. Казалось, она поглотила меня изнутри.
Моя одежда промокла, и естественная плавучесть исчезла, поэтому я начал погружаться в пучины Охотского моря. Холодная вода парализовала меня и лишила способности сопротивляться.
Свет померк.
Тёмные тучи наплывали на моё сознание. Я умру так же, как и мой топор Кровопийца: в водяной могиле на дне моря. «Вполне справедливо», – подумал я, ведь я сам отправил его туда. Но меня хотя бы не бросал за борт лучший друг. В этом смысле моя гибель была гораздо лучше, чем его. И я наверняка не заслужил такой щедрости.
Глава 3. В которой утонул Грегдруль Пузельбум: так себе рыбак, но ого-го какой неудачник
С самого начала моя главная задача в этой миссии была составлять компанию скальному троллю.
Всё-таки я нашёл способ всё испортить ещё до того, как оно началось. Лодка опрокинулась, я вот-вот погибну бесславной смертью на дне русского моря, про которое я никогда не слышал, а тем временем гномоядный морской монстр сожрёт моих друзей.
Однажды надо мной установят буй, который будет колыхаться на морских волнах. На моём плавучем надгробии[5] будет написано: «Здесь утонул Грегдруль Пузельбум, так себе рыбак, но ого-го какой неудачник».
Ну, или что-то в этом духе.
«Грегдруль».
Знакомый голос пробился сквозь моё увядающее сознание, как острейший клинок.
«Кровопийца? – мысленно отозвался я. – Карл?»
Но как такое вообще возможно? Расстояние плохо сказывалось на нашей телепатической связи, а он в настоящую минуту лежал на дне залива в Сан-Франциско. Нас разделяло в буквальном смысле полмира.
Я решил, что это помешательство на фоне приближающейся смерти.
«Это не помешательство, но умрёшь ты очень скоро, если ничего не предпримешь, идиот ты эдакий!» – сказал голос.
Это определённо был голос Кровопийцы. Ну, насколько у топора может быть голос, конечно.
«Поверить не могу, что гном, которого я выбрал, ИЗБРАННЫЙ, может погибнуть в обычном происшествии на рыбалке, – продолжил голос. – Если бы я знал, что ты такой бесхребетный гвинт, я бы выбрал кого-нибудь другого. Например, того парнишку, который в прошлом году на уроках металлургии случайно заковал свою руку в цельный кусок стали. У него, по крайней мере, хватило мозгов придать ему форму, удобную для ковыряния в носу, прежде чем сталь застыла».
«Но что же мне делать? – мысленно задал я вопрос, уже почти потеряв сознание. – Я тону, и до поверхности слишком далеко, чтобы я успел вынырнуть».
Мой магический топор удивительным образом вздохнул в моей голове.
«Используй магию, тупица», – сказал он.
Ах, магия. Ну да.
Я уже почти забыл, что теперь в любое время могу использовать магию. С момента её полного возвращения те из нас, у кого были способности, могли применять заклинания в любое время. Теперь нам не нужно было обязательно принимать клубящийся туман, который мы называем гальдерватн. Теперь он был повсюду, он впитался в атмосферу, землю и в каждую клеточку всех живых существ.
«Превращение в камень сейчас вряд ли поможет», – подумал я.
«Остаётся лишь надеяться, что твой идиотизм и недалёкость – это последствия нехватки кислорода в твоих мозгах, Грегдруль, – сказал Кровопийца, – а не того, что ты просто отупел».
«Ты о чём?»
Я чувствовал, как погружаюсь в кромешную темноту.
«Магия гномов ограничивается только природными элементами, которые тебя окружают, – завопил Кровопийца так яростно, что это вдохнуло в меня ещё несколько жизненных секунд. – Ты же некоторое время ходил в человеческую школу».
«И что с того?»
«Ну и что вам рассказывали на химии? Вода из чего состоит?»
«Из водорода и кислорода, конечно же».
Точно!
Кровопийца