Вот козел!
— Да пошел он, — прошептала я и сжала губы, потому что не любила ругаться. Потом, бесконтрольно, прошептала: — И Кристал тоже пошла.
Я развернулась и уставилась на полки, заставленные бутылками со спиртным, ящиками с пивом и вином. Вдоль стен стояли бочонки, коробки с чипсами и огромные упаковки туалетной бумаги. И тут я поняла, что не определила, что именно мне нужно, прежде чем пришла сюда.
Плевать.
Плевать!
Это моя жизнь, и я хочу сама управлять ею. И я хотела жить в этом месте. Я колесила по дорогам, по большим и маленьким городам в поисках того, что мне нужно, и после четырех с половиной месяцев только это место, единственное, показалось мне правильным. И бар «У Баббы» казался мне правильным тоже, несмотря на то, что он не был большим и люди тут не были добрыми, он все равно казался мне правильным.
И мне наплевать, если я им не нравлюсь. Наплевать, если они не думают, что я одна из них. Наплевать, что мои джинсы стоят в два раза больше, чем их, а футболка дизайнерская, и они видели это, знали это, и им это не нравилось.
Да пошли они. Оба.
Я вышла из кладовой и вернулась в бар. Отыскав лист бумаги, я записала, что мне нужно, и вернулась в кладовую, чтобы найти это на полках. После третьей ходки я присела на корточки и стала переставлять бутылки «Будвайзера» и «Курз светлого», когда услышала, что они вернулись.
Я медленно вдохнула, подняла голову и уперлась взглядом прямо в Тейта. Когда наши глаза встретились, его лицо резко изменилось, он поморщился и слегка дернул головой.
Он понял, что я его слышала, и по крайней мере имел хоть немного совести, судя по реакции.
Я поставила в холодильник последние бутылки, встала, закрыла холодильник и подошла к ним со словами:
— Еще одна ходка, и я закончу. Я записала, что взяла, и отмечу это на планшете. А потом протру столы.
И я прошла мимо них в коридор к кладовой.
Да пошли они.
Оба.
Меня ждет работа.
Глава 3
Забей
Я вышла из своего номера и закрыла дверь.
— Привет, милая, — окликнула меня Бетти. — Симпатичный топ.
Я повернулась в ее сторону. Бетти держала в руках шланг и поливала цветы. На ней был сарафан, легкий кардиган и ярко-розовые резиновые тапочки. Ее окрашенные в огненно-рыжий цвет волосы были стянуты в хвостик. На ногах уже появился легкий загар, наверное, потому что она много времени проводила на улице, поливая свои цветы, очищая бассейн или площадку вокруг него с помощью воздуха из шланга, и еще я заметила, что она всегда носила сарафаны.
Начинался мой четвертый день в Карнэле и третий день работы в баре.
Я не ошиблась: оказалось нетрудно вспомнить работу официантки, опять же, посетителей в баре было немного. В течение дня это в основном был Джим-Билли и случайные прохожие. Около пяти начинал собираться народ, и ко времени моего ухода в семь тридцать (в первый день, потому что Тоня опоздала) и в семь двадцать (во второй день, потому что опоздала Джонелл), становилось по-настоящему многолюдно. Самым сложным оказалось запомнить цены и быстро считать сдачу. В первый день я напортачила с расчетами и из-за этого вернулась домой с чаевыми в пятнадцать долларов. На следующий день я была умнее и предупреждала клиентов о том, что я новенькая, поэтому считаю медленно. К счастью, они, кажется, не возражали. И тем не менее домой я принесла всего двадцать три доллара. Дневной смены точно не хватило бы, если бы мне приходилось жить на эти деньги.
К счастью, мне досталась половина от суммы, которую мы с Брэдом получили за дом, плюс я устроила распродажу и продала все свои вещи, прежде чем свалила из жилого комплекса «Высокий горизонт», где мы с Брэдом прожили пять лет (пять лет, в течение которых он спал с Хейли). У нас был огромный дом с четырьмя спальнями и тремя отдельными ванными комнатами и двор, за которым ухаживал мужчина по имени Хуан-Карлос. На него работали семь тысяч мексиканцев. Мы пользовались услугами Хуана-Карлоса, потому что так делали все наши друзья. Также я нанимала девушку по имени Гризелла, чтобы убирать дом, потому что все нанимали Гризеллу и ее сестру Алисию. Это был не мой выбор, а выбор Брэда. Он говорил, что такие люди, как мы, должны приглашать уборщиц. Но мне нравилось убираться самой. Это одно из тех занятий, где я могу видеть результат, и обычно я включала музыку и даже не думала о том, что делаю, просто растворялась в музыке и перемещалась по дому, убираясь. Странным образом, уборка была единственным временем, когда мне нравилось находиться в собственном доме. А потом появилась Гризелла и все закончилось.
Я не была богата, но у меня имелась солидная заначка. И потом, возможно, со временем мне захочется купить дом в Карнэле, и тогда мне понадобятся деньги, чтобы купить в него мебель и все прочее, а денег, что у меня есть, не хватит надолго. Я не смогу жить на двадцать три доллара в день плюс низкая почасовая оплата. Я собиралась как-нибудь исправить это положение.
Я подошла к Бетти и улыбнулась.
— Спасибо, твой сарафан тоже мне нравится, — сказала я.
— Мама всегда одевала меня в юбки. Говорила, что если у нее родится девочка, то она не будет носить штаны, и, как видишь, у нее родилась девочка. — Она улыбнулась струе воды, льющейся на цветы, и продолжила: — Я могу посчитать на пальцах одной руки случаи, когда надевала брюки. Не знаю почему. Я просто привыкла и никогда не думала носить брюки. — Бетти закончила рассказывать о своей жизни, посмотрела на меня и кивнула на мой топ. — Ты хорошо подбираешь цвета. Я заметила, что ты всегда надеваешь правильные. Которые идеально тебе подходят.
Я осмотрела себя.
На мне была последняя из трех имевшихся пар джинсов, немного более поношенная, чем те, которые я надевала в предыдущие два дня. Я купила их уже давно и на самом деле некоторое время не носила, потому что они стали слишком тесными. Сейчас они сидели лучше и по какой-то причине даже несколько свободно, так что я их надела. Также я надела бледно-розовую маечку, а сверху полупрозрачную