Лондон, гнилой город. Как и все города. Брюс любил только Хайленд[9] и широкие безлюдные просторы, овеваемые холодными и суровыми ветрами, где можно было встретить минимум людей, с которыми обмениваешься минимумом слов. А если довольствоваться лишь враждебным взглядом – это в тысячу раз лучше.

Люди, снующие туда-сюда, как муравьи, тьма машин, шум, загазованность, жуткие небоскребы, спроектированные чокнутыми архитекторами, которых нахваливали критики из тех же психушек, – в общем, современные города – это супер.

Мальчишкой Брюс часто подсмеивался, когда слушал в Гайд-парке[10] разговоры невротиков, предсказывающих апокалипсис, или когда играл в русскую рулетку с нелегалами в доках. Сейчас же он веселился гораздо меньше.

Достоинство англичан – это то, что они остаются англичанами. Остров – это не так уж и плохо. Несмотря на принадлежность к Европе и на туннель под Ла-Маншем, который Брюс с удовольствием перекрыл бы, британцы хранили в себе чуточку чудачества, которую ненавидела серьезная – такая серьезная – франко-немецкая парочка. И последнюю их шуточку, выход из ЕС, она вполне заслужила.

Брюс был нацелен на реальные центры власти, влиятельные группировки, действующие в более или менее глухом подполье. Римский клуб,[11] Большая двадцатка,[12] Большая семерка,[13] тайные организации подобного рода с переменным составом, экономический форум в Давосе, Бильдербергский клуб,[14] объединяющий высокопоставленных лиц, глав государств, министров, банкиров, интеллектуалов, всякого рода шпионов. Особенно увлекательным был Бильдербергский клуб, созданный в 1954 году принцем Нидерландов Бернардом и Дэвидом Рокфеллером. «Если вы в Бильдерберге, – утверждал “Экономист”,[15] – вы добились всего». Веб-сайта нет, телефон на вечном автоответчике, собрания для немногих избранных, которые происходят за закрытой дверью, запрет фиксировать информацию каким-либо образом, никакого контакта со СМИ, тотальное молчание участников и подготовка мировых политических, социальных и экономических перемен.

Бильдербергский клуб не был единственным в своем роде. От Гарвардской школы бизнеса[16] до Совета по международным отношениям,[17] не забывая также милую цепочку общественных организаций, – в мире не было недостатка в руководителях.

Всех их Брюс подвергал суровой критике. И делал он это не испуганно, как обиженная девица, а с помощью светового меча, примерно как в «Звездных войнах». Постепенно обнаруживая принадлежность хитрецов к той или иной влиятельной группировке, шотландец создал внушительный список.

Было что вынести на первые страницы газет! Но Брюс хотел больше правды, которая была для него настоящим допингом. Среди всех организаций, которыми он занимался, одна привлекала его внимание больше других: «Сфинкс».

Как и в случае с Бильдербергом, нет никакого способа на нее выйти. Только пара упоминаний в каких-то источниках, и лишь один официальный представитель – Масуд Мансур, афганский бизнесмен. Почему его имя звучало на собраниях, где правили бабки, почему он захаживал к финансовым акулам и непотопляемым высоким чиновникам?

Ответ очевиден: коррупция.

Но ко всему, что казалось очевидным на первый взгляд, Брюс относился подозрительно, это возбуждало его любопытство. И у него был человек, который смог бы немного прояснить ситуацию.

Они встретились у входа в собор Святого Павла, куда стекались толпы туристов. Лысый, в черной куртке с воротником Мао[18] и в брюках цвета морской волны, Балтимор Шумак был первоклассным программистом. Его мать родом из Техаса, отец словак. Технарь с детства, бисексуал, он заправлял десятками депутатов, как левыми, так и правыми, после того как обучал их правильно пользоваться социальными сетями.

У Балтимора была проблема. Ему так осточертела его скользкая работенка парламентского ассистента, что у него возникло дикое желание слить всё в интернет, но к концу соревнования по выпиванию на скорость семнадцатиградусного пива Брюс убедил его в том, что не стоит кончать жизнь самоубийством. Ведь его эякуляция в медиа доставит ему лишь секунд десять удовольствия, после чего его раздавят. Решение одно: довериться сознательному профессионалу, к примеру Брюсу. Скромный, обаятельный, Балтимор обладал талантом общения. Благодаря этому он состоял в дюжине привилегированных клубов с ограниченным доступом. Его ахиллесова пята: шикарные авто, предпочтительно «феррари». Именно тут Брюс и вступил в игру. Брюс аккуратно выкладывал фунты стерлингов, а Балтимор тем временем болтал.

Прогулка в ярко-красном авто, благословленном самим Папой,[19] – это здорово. И искуситель управлял рулем, как Менухин[20] своей скрипкой.

– Дьявольская тачка, – признал Брюс. – Как дела-то?

– Не жалуюсь.

– Ты все-таки выглядишь не очень.

– Да тут один поддельный лорд меня недавно кинул. Не волнуйся, у меня еще неплохой список клиентов.

«Феррари» проскользнул между автобусом и французским авто, которое уж точно не уцелеет в такой пробке. Левостороннее движение дается не всякому.

– У тебя еще бабло есть, Брюс?

– Всякий труд достоин награды. Если пашешь – карманы будут полными.

Пользуясь моментом, Балтимор ускорился. Его красная красавица прекрасно это умела.

– Твой Масуд Мансур – это тебе не пустяк. Это не какой-нибудь вшивый афганец, а миллиардер, который контролирует полстраны, сталкивая племена друг с другом. Если талибы[21] еще не имеют абсолютной власти, так это благодаря ему, последние школы для девочек – это он, доставка медикаментов и провизии – тоже он.

– В общем, кто-то вроде славного малого?

– Без него страна погибнет. И она погибнет.

– Потому что Мансур смылся?

– Ты помнишь Бамианские статуи Будды?[22]

– Я, как и все, видел по телевизору, как их взорвали. И всякие умники потом объясняли, что это не столь важно. Всем плевать на старые камешки.

– Но не Мансуру. Он погиб, сражаясь с талибами. Они его взорвали. Я уверен, что после его исчезновения Афганистан уже никогда не избавится от бородатых. И не только Афганистан.

– «Сфинкс» – тебе о чем-то говорит?

Балтимор чуть не потерял контроль над своим «феррари».

– Не берись за