Я не готова выходить замуж. Ни за кого, и если я не буду осторожна, то лишусь этого выбора. Мне нужно оберегать это право.
Я смотрела, как мягкие хлопья снега падают на холодное стекло окна, на мгновение замирают там, а затем тают и скатываются вниз как слёзы. Моё сердце осталось в моём очаровательном магазине. Я не могла выбросить из головы картину разрушений. Что ещё хуже, так это то, что иногда образы разбитых игрушек смешивались с воспоминаниями об обгоревшем дереве и осколках стекла после пожара, который лишил меня всего.
Я ненавидела жить в тени разрушений.
Это выматывало.
Но выматывало не настолько, чтобы позволить мне заснуть.
Холод глубокой зимней ночи пробирал меня до костей, пока я сидела на кровати и ждала наступления рассвета.
***
Лишь с первыми утренними лучами я успокоилась настолько, чтобы наконец-то заснуть. В итоге я задремала в огромном кресле, оставаясь полностью одетой. Горничным, должно быть, приказали не беспокоить меня. Когда я проснулась ближе к вечеру, роскошное окружение на несколько секунд огорошило меня, пока я пыталась вспомнить, где нахожусь.
Затем леди Бриони, младшая сестра Дэвида, ворвалась в дверь.
— Мег! Я слышала, что ты здесь, но уже так поздно, и тебе пора одеваться. Другие Развлекатели уже собираются.
Я тупо уставилась на маленькую девочку с ярко-рыжими волосами и досадными веснушками, которые покрывали каждый дюйм её лица и рук даже в разгар зимы. Она была одета в светло-серое бальное платье, а волосы были завиты и перевязаны лавандовыми ленточками. Она не унаследовала красоту своей сестры Люсинды или гордый стан своего брата Дэвида, но мне она безгранично нравилась. Она напоминала мне саму себя в более беззаботные времена.
Моргнув, я поднялась с кресла, но всё моё тело затекло, и я опасалась, что моя нога онемела.
— Что такое?
— Его Светлость сегодня вечером продемонстрирует своё новейшее Развлечение, а ты всё пропустишь, — леди Бриони махнула рукой, зазывая в комнату весьма устрашающий отряд служанок. — Люсинда послала меня проследить, чтобы ты была готова вовремя.
Леди Бриони хлопнула в ладоши, и горничные принялись за дело. Я очень быстро поняла, что когда Люсинда чего-то хотела, спорить бесполезно. А теперь, когда она была герцогиней, всё стало только хуже.
Уже совсем скоро я стояла перед зеркалом, помытая и одетая в бледно-голубое платье цвета мороза и соответствующий шерстяной плащ. Леди Бриони взяла меня за руку и вывела из розовой спальни, ведя по коридорам городского дома Чэдвиков.
У дверей оранжереи собралась толпа. Именно там я заметила свою лучшую подругу.
Её Светлость Герцогиня Чэдвикская должна была ослепительно сиять в белоснежном платье и таком же плаще. Вместо этого Люсинда выглядела так, будто ей слегка нездоровится. С яркими золотисто-рыжими волосами цвета тёмного мёда и живыми сине-зелёными глазами она обладала красотой, от которой перехватывало дух. Но в данный момент она выглядела так, будто не спала месяц. Она хмурила лоб от беспокойства.
Подойдя ближе, я заметила, что её глаза немного покраснели, а лицо напряглось, точно она прикладывала усилия, чтобы её не стошнило. Мне это ни капли не нравилось.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила я приглушенным голосом.
— Оливер рассказал мне, что случилось в магазине. Я ужасно расстроена, — призналась она. Магазин по всем правам принадлежал ей. Она унаследовала его от своего первого мужа, Саймона Прикета. Я управляла магазином вместо неё. Хоть Саймон Прикет и не был герцогом, она любила его всем сердцем, и я знала, что она и по сей день оплакивала его, пусть и нашла счастье с Оливером.
— Мне так жаль. У меня такое чувство, будто я не сумела выполнить свой долг перед тобой, — я взяла её за руку.
— Я беспокоилась за тебя. Я очень рада, что ты невредима, — она привлекла меня поближе и прижалась щекой к моей щеке, как это сделала бы сестра.
— Возможно, я не сумею открыть магазин на Рождество, — призналась я. — Наши постоянные покупатели будут ужасно расстроены.
Она вздохнула.
— Мы всё исправим, как только ситуация вернётся к норме.
— А вернётся ли она когда-нибудь к норме? — спросила я, ощутив груз этого вопроса на своих плечах, и подумала о мужчине в заводной маске и его намерении выслеживать меня, пока он не получит свою добычу.
Люсинда поджала губы, но потом просияла.
— Дорогой! Сегодня ты выглядишь особенно привлекательно.
— А ты неизменно очаровательна, — я повернулась и увидела шагающего к нам Оливера, одетого с иголочки, хотя его волосы всё равно не поддались усмирению. Его дикие каштановые вихры противились любому подчинению, но всегда были к лицу красивому молодому герцогу.
— Вы тоже так и приковываете взгляды, мисс Уитлок, — он наклонился к моему уху. — Могу я переговорить с тобой наедине?
— Конечно, — нить страха пронзила моё сердце. Дэвид получил свою выволочку, а теперь, похоже, пришёл мой черед.
Оливер взял Люсинду за руку и поцеловал в щеку.
— Меня не будет всего минутку. Как только Виктор откроет двери, садись поближе к кострам.
— Правда, со мной всё хорошо, — она мило улыбнулась ему. — Идите. Вам столько нужно обсудить.
— Следуй за мной, — голос Оливера приобрёл суровые интонации, как только мы проскользнули обратно в коридор, незамеченные толпой у дверей оранжереи.
И вновь Оливер отвёл меня в свой внушительный кабинет. Только в этот раз на его столе были разбросаны какие-то бумажки. На углу стола у окна маленький механический пингвин прихорашивал пёрышки рядом с плюшевой лисой. У несчастного животного на одном глазу была повязка как у пирата.
Оливер скрестил руки на груди и прислонился бедром к столу.
— Ты же знаешь, что я собираюсь сказать, верно?
— Что я должна старательнее оберегать свою репутацию, — я склонила голову, но не в знак покорности, а потому что ощущала на себе груз собственных мыслей.
— Ты хочешь выйти замуж за Дэвида? Поэтому ты была так беспечна? — спросил Оливер, протянув руку и приподняв мой подбородок. — Я думал, ты хочешь закончить Академию.
— Так и есть! — я сделала шаг назад, но посмотрела Оливеру в глаза. — Я думала, что с друзьями моей репутации ничего не грозит.
— Твоя репутация никогда не в безопасности с каким-либо мужчиной. Если что-то случится, вина всегда ляжет на тебя, — предостерёг он.
— Это нечестно, — я могла никогда не обрести свободу. Ни одна женщина не могла быть поистине свободна в таком мире.
— Нет, нечестно, — Оливер положил руку мне на плечо. — Но до тех пор, пока мир не изменится, тебе выпала именно такая доля. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить тебя.
Я посмотрела на свои руки, не чувствуя себя смягчившейся. Мир не