Объяснения убийствам она не дала. Во всяком случае в газетах я ничего не нашел. Минула полночь, в библиотеке становилось душновато. Виски казался мутным, спина занемела.
Я помнил то радиоинтервью, о котором говорил Бобби. Интервьюер, падкий до сенсаций репортер, спросил, что я думаю о Сариных шансах на оправдание. Иной раз мне задают подобные вопросы в связи с разными делами, потому что я – правда, очень недолго – служил в полиции. К тому же в Штатах. Насчет Сары Техас я сказал, что шансов на оправдание у нее нет, однако, как я полагаю, все люди, что бы они ни натворили, в ходе судебного разбирательства имеют право на защитника. На вопрос, мог ли бы я сам защищать Сару, я ответил именно так, как говорил Бобби: о деле Сары можно только мечтать. И я бы охотно ей помог.
Но чем, думал я сейчас, сидя за компьютером и читая одну за другой статьи о совершенных ею ужасных преступлениях. Сара Техас не выглядела как женщина в беде. Наоборот. Складывалось впечатление, что она была способна позаботиться о себе. На рисунках из зала суда она выглядела решительной. Бесстрашной и привлекательной. Невесть почему меня зацепило, что она носила очки. Серийная убийца с милым личиком, в очках и жакете. Одно с другим никак не вязалось. И не потому, что я страдал предвзятостью насчет того, кто в нашем мире совершает преступления. Сара Техас была парадоксом. И именно этим вызывала интерес. Именно из-за этого мне хотелось встретиться с нею.
Почти инстинктивно я потянулся за ручкой и бумагой. Быстро выписал несколько основополагающих фактов. Первое убийство она совершила в двадцать один год. Зарезала молодую женщину в Галвестоне, штат Техас. Годом позже она убила мужчину в Хьюстоне. Потом вернулась в Швецию. Третье убийство произошло вскоре после того, как у нее родился сын. Четвертое и пятое – когда мальчику было без малого три года.
Техасской полиции потребовалось около пяти лет, чтобы вычислить, что именно она убила женщину в Галвестоне и мужчину в Хьюстоне. Случай сдвинул тамошнее расследование с мертвой точки и заставил их обратиться к шведским властям с запросом о ее экстрадиции в США. Однако наши власти, разумеется, ответили отказом. Мы не экстрадируем людей в страны, где им грозит смертная казнь. Зато можем сами расследовать преступления, даже если они имели место за рубежом. Именно этим и занялась прокуратура.
Вот тогда и выяснилось, что Сара убила еще троих. Причем все три преступления числились в полиции нераскрытыми. И, вероятно, так бы и остались висяками, если бы о них не рассказала сама Сара.
Господи боже мой, ну почему люди так поступают?
Сознаются в трех убийствах, о которых никто даже не думал спрашивать. Это превосходило мое разумение.
Если не считать газетных статей, источник в принципе несерьезный, я, пожалуй, заметил еще несколько труднообъяснимых странностей.
Не было ни отпечатков пальцев.
Ни следов крови и слюны, ни волос, чтобы выделить ДНК.
Ни забытых предметов.
Ни свидетелей преступлений.
Однако она была знакома со всеми жертвами, пока они были живы. В подобных обстоятельствах такая деталь поневоле вызывает подозрения. А поскольку жертв оказалось ни много ни мало пятеро, причем убитых на двух континентах, обойти этот факт вниманием было просто невозможно. Вместе с тем речь шла отнюдь не о пяти близких друзьях Сары. Одна из жертв работала в гостинице, где она останавливалась. Другая была шофером такси, который ее подвозил. Такие отношения близкими не назовешь.
В итоге напрашивался один-единственный вывод: в шведском суде она избежала бы наказания, если бы не призналась и не представила вещдоки.
Я слегка покачал головой.
Почему люди так поступают? Потому что совесть нечиста? Потому что испытывают потребность рассказать?
Но Сара никогда не выказывала раскаяния. Никогда и ни у кого не просила прощения, не объясняла мотивы своих преступлений. Черт ее знает, что ею двигало.
Я устал, глаза щипало. Погасил настольную лампу, пошел в спальню и лег.
В деле Сары Техас что-то таилось.
Только я не знал, как к этому чему-то подступиться. Оно действовало мне на нервы.
Чертовски раздражало.
5
Снова лил дождь. Крупные, как черника, капли сыпались с неба прямо на мои волосы и на пиджак.
Люси улыбнулась, когда я появился на пороге.
– Ну и красавец! – Она быстро поцеловала меня. – Кстати, спасибо за вчерашний вечер.
– Тебе спасибо. Прекрасно, как всегда.
Адвокатскую контору мы с Люси открыли без малого десять лет назад. Оба мы были на рынке труда более или менее новичками, одинаково полными энтузиазма. Помнится, я видел в ней родственную душу. Она с увлечением делала все, за что бралась, да и сейчас такая же. Поначалу мы часто рассуждали о том, каких успехов достигнем и сколько сотрудников наймем. До найма сотрудников, правда, так и не дошло. Нас вполне удовлетворяла работа вдвоем, и привлекать новых людей мы не хотели. Исключением стал наш помощник Хельмер.
Кто-то из приятелей однажды спросил, как я умудряюсь работать бок о бок с женщиной, в которую некогда был так влюблен. Я вопроса не понял. И до сих пор не понимаю. Находиться рядом с Люси не составляло проблемы, ни раньше, ни сейчас. Больше того, для меня было бы настоящим ударом, если бы она собрала вещи и ушла.
– Ты выглядишь усталым, засиделся допоздна?
– Да нет. – Я подавил зевок.
– Ну-ну. Вокруг глаз круги – точь-в-точь как у панды. Признавайся: лежал в постели и читал про Сару Техас.
– Вовсе нет, – сухо ответил я. – Я читал сидя. Чертовски интересно, вообще-то.
– Могу себе представить, – сказала Люси. – Смазливая девчонка.
Я прошел к себе и едва успел закрыть дверь, как она снова открылась. Вошел наш помощник Хельмер.
– Какой-то сантехник звонил. Хотел перепроверить, на какой адрес прислать счет за ликвидацию потопа в подвале. Я сказал, что у нас нет подвала, и посоветовал посылать фиктивные счета кому-нибудь другому.
– В таком случае перезвони ему и извинись, – сказал я. – Потому что у нас, безусловно, есть подвал, где вчера случился потоп.
Хельмер недоуменно воззрился на меня. По-моему, такое с ним бывает слишком уж часто, но Люси он нравится.
– Не понимаю.
– А тебе и не надо понимать. Будь добр, перезвони. Пусть пришлет счет в контору.
Хельмер исчез, закрыв за собой дверь.
Не прошло и пяти минут, как я разыскал домашний телефон адвоката Тура Густавссона. Старикан был легендой. Пожалуй, не вполне заслуженно, но факт есть факт. Однажды