Можно ли убить того, кто и так уже мертв? Считается ли это убийством?
— Руки, — отчеканивает голос с легкой хрипотой позади и спустя мгновение в мой затылок упирается твердый холодный ствол оружия.
Я продолжаю спокойно стоять на месте, выжидая немного времени, чтобы проанализировать поведение повстанца. Быть может, я стану его жертвой. Быть может, в таком случае кто-нибудь из «Торнадо» заметит меня и спасет из рук сумасшедшего убийцы. Быть может, именно этот человек поможет мне подойти ближе к моей цели, сам того не подозревая.
— Оглохла? — вновь раздается суровый голос позади. Его рука усерднее сжимает оружие, прикованное к моему затылку.
Мои руки несколько секунд парят в воздухе, сгибаясь в локтях, а его напряженный выдох заставляет меня развернуться. Повстанец немного выше, чем я предполагала: мой лоб находится наравне с его подбородком. Продолжая осматривать меня сомнительным взглядом, полным презрения, быстрыми движениями рук он начинает грубо ощупывать мой комбинезон на наличие оружия или других колющих и режущих предметов.
— Раздевайся, — вновь проговаривают его напряженные губы. Теперь оружие направлено в сторону моего лба.
Мне не приходится повторять дважды. Я не задаю лишних вопросов, как это сделал бы инфицированный человек. В этом и заключается их проблема — они задают слишком много глупых и бессмысленных вопросов. Моя рука направляется к потайному серому замку на груди белоснежного комбинезона с термо-контролем, пока его глаза задерживаются на серебряной эмблеме корпорации «Нью сентори». Моя кисть со схваченным замком спускается ниже живота, расстегивая часть комбинезона. Парень грубо хватает меня за запястье, останавливая ход, и я ощущаю теплое прикосновение в области пальцев.
— Достаточно, — без лишних эмоций проговаривает он, резко одергивая руку от моей кисти, словно прикоснулся к раскаленному железу. — Я убедился, что тебя не искусали.
Нет, я ошиблась. Я не стану использовать его, чтобы достигнуть цели.
Он и есть моя цель.
Глава 2
— Почему эта тварь не загрызла тебя? — с сомнением спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы.
Я наблюдаю, как напряженно вздымается его грудная клетка, а непроницаемый взгляд серых стеклянных глаз продолжает блуждать по моему белоснежному комбинезону. Темные волосы по бокам, на затылке и висках подстрижены немного короче, напоминая стрижку «канадку» и самые длинные пряди продолжают плавно колыхаться от прохладного лондонского ветра. Мой взгляд направляется в сторону его отличительного знака, тому, благодаря которому я осознала, что он — моя цель. Небольшая татуировка скорпиона на правой стороне шеи. И хотя он тщательно старается скрыть ее, намертво застолбив высокий воротник черной рубашки поло, я улавливаю большие остроконечные клешни.
Он полностью облачен, по мнению «Нью сентори», в предательский черный цвет.
Цвет изменника. Цвет врага.
Мой взгляд блуждает по его черным байкерским перчаткам без пальцев, защищающие костяшки, плотному черному бронежилету, черным брюкам карго со спущенными подтяжками в V-образной форме и плавно опускается к старым пыльным берцам.
Диана была права.
Облачение настоящей машины для убийств.
— Такие сложные вопросы? — его бровь вопросительно изгибается, а дуло пистолета возле моего лба слегка дергается. Он заметно нервничает, его непроницаемый и равнодушный взгляд с некой тревогой скользит по моему лицу.
Это еще одна проблема инфицированных — они не в состоянии сохранять хладнокровие, им свойственно бояться.
Он боится меня.
— Почему она должна меня грызть? — без интонации в голосе проговариваю я.
Рука с оружием невольно вздрагивает. По его лицу на мгновение проскальзывает тень отчаяния с малой толикой боли, но в ту же секунду он пытается натянуть непроницаемую маску безразличия.
— С того, что эти твари насмерть загрызают любое живое существо, — произносит он бесцветным голосом.
— Это невозможно, — говорю я. — Эти безобидные существа способны только издавать странные шипящие звуки, потому как…
Мои слова перебивают многочисленные свисты пуль, пролетающие мимо нас. Некоторые из них рикошетят стены средневековых построек, и парень резко приседает на асфальт, хватает меня за руку и тянет вниз. Я падаю на каменную укладку улицы, заглатывая пыль, застревающую в горле.
— Рейдеры, — сквозь стиснутые зубы проговаривает он.
Его взгляд моментально направляется в мою сторону, отрываясь от наблюдения за людьми с оружием в руках.
— Твои дружки, — с презрением произносит он, бросая взгляд на серебряный треугольник, вышитый на моей груди. — Несколько раз в день по заданному маршруту они совершают очередной рейд, чтобы насильно запихнуть людей в черные фургоны и сделать из них таких же зомби, — он кивает в сторону особи, которую застрелил три минуты назад.
Я отрицательно качаю головой.
— Исключено, — отвечаю я. — Рейдеры ловят лишь инфицированных людей, которые противостоят процедуре оздоровления. Эти люди не причинят мне никакого вреда.
Он ухмыляется, искоса поглядывая в мою сторону.
— Поразительно, до какой степени они промыли тебе мозги, — несколько секунд он наблюдает за людьми в белых комбинезонах с термо-контролем, разгуливающих по улице с оружием в руках. — Как ты можешь так говорить, когда по тебе открыли огонь?!
— Очевидно, это какая-то ошибка, — недоумеваю я.
— Нормальные люди для них ошибка, — хмуро проговаривает он, хватая меня за локоть. — Нужно валить отсюда.
***
Несколько минут мы бежим по глухим лондонским улицам, страдающим от недостатка человеческого внимания. Я наблюдаю, как бесконечные разноцветные листовки парят по воздуху с очередным дуновением ветра; пустующие автомобили с распахнутыми дверьми наводят жуткую атмосферу; под ногами шуршат и трескаются грязные стекла и различные пластмассовые предметы.
Рон продолжает вести меня вперед, уверенно удерживая пистолет перед собой. Он больше не оглядывает меня странным, сомнительным взглядом, напротив, теперь он избегает любого контакта со мной.
— Куда мы идем? — спрашиваю я, перешагивая через огромные грязные лужи.
Несколько минут он не реагирует на мой вопрос, продолжая с предельной осторожностью оглядывать впередилежащие улицы.
— Почему твои дружки не дали тебе оружие? — вдруг раздается его стеклянный, хрустящий как гравий голос. Он по-прежнему избегает моего взгляда, оставаясь во всеоружии. — Ты бессмертная?
— Отвечать вопросом на вопрос крайне невежливо, — говорю я, испепеляя взглядом его затылок с копной темных волос.
В один момент он внезапно разворачивается и одним движением руки резко припечатывает меня к стене. Тело грубо сталкивается с твердой каменной укладкой, пока в его глазах я улавливаю искрящуюся ненависть, которая крепчает с каждым моим вдохом. Несколько секунд он странно изучает мою спокойную реакцию, нацепляя на себя маску презрительного безразличия.
— Слушай сюда, — сквозь стиснутые зубы проговаривает он, — в этом мире больше не существует никаких правил, норм, законов и подобного дерьма. Больше не существует ничего, кроме разрушений, потерь и смерти, — он делает паузу, его серо-стеклянные глаза продолжают блуждать по моему лицу отчаянного безразличия. — Я задал вопрос, потому что мне нужны объяснения по этому поводу. Может, ты представляешь опасность для моих людей?
Я продолжаю ощущать на шее его теплые пальцы, осознавая одно — он не собирается меня душить, его единственная цель лишь запугать меня. Я не бьюсь в конвульсиях, как инфицированная, не