Где-то на середине песни раздался грохот.
– Татьяна Константиновна! Вы в порядке? – послышались озабоченные голоса. – Вы не ушиблись! Вот, присядьте. И кофточку накиньте, а то дует! Куда лифчик улетел? Эй! Гляньте за кулером! Принесите воды! Таблетку запить! Нет, давление померить нечем!
Надя никогда не висла на директоре. На нем и так висели долги за предыдущее предприятие, двое детей, стерва – жена и стерва – любовница. Надя не закусывала коньяк влажными салфетками. Не прививала слушателям ненависть к караоке. Не танцевала за весь народный ансамбль, включая гармониста и медведя. Не ела бутерброд вместе с зарплатной ведомостью. Ее не несли пьяную в такси вперед каблуками.
По признанию коллег, Надя совсем не умела пить. И была невыносимо скучной. Поэтому на корпоративы ее звали редко.
В гулком пустом офисном центре слышалось неуверенное цоканье и шелест. Наде хотелось исчезнуть быстро и бесследно. Как деньги в кошельке. Только еще быстрее!
Надя пыталась вызвать такси, чтобы ехать домой.
Она где-то потеряла колготки. Но несла общипанный тюльпан и огромную статуэтку. Она поставит ее на балконе. Голубей пугать.
– А машинку можно? – спросила Надя, выходя с купидоном на улицу. – К офисному центру «Амулет». Со стороны похоронного агентства «Грустный мебель». Ехать до Чернова шестьдесят один… Эм… Квартира… двадцать два.
Надя моргнула после слова: «Ждите. Сейчас подъедет!». И успокоилась.
В городе уже пахло весной. Неуловимо и сладко. Капали сосульки и зарплата. Таяли снег и надежды на премию.
Наде хотелось срочно в кого-нибудь влюбиться. Прямо с размаху. В лепешку. Что ни на жизнь, а на смерть. До лета. А там как пойдет.
Душа просила драйва. Ей хотелось приключений. Дерзко ограбить банк, прыгнуть с парашютом. Или просто вовремя не заплатить кредит.
Что-то было в воздухе бодрящее. Поэтому Надя вдыхала его полной грудью. И куталась в черный плащ.
Но больше всего Наде хотелось снять дурацкое черное платье в пол.
В нем она чувствовала себя стреноженной лошадью. Оно безбожно жало в коленках.
С таким платьем в комплекте должен продаваться сильный мужчина. Который будет носить тебя на руках по лестнице. Туда и обратно. В этот момент можно нежно называть его «Мой Лифт» и благодарно целовать в щеку.
Но, видимо, продавец пожадничала. И оставила сильного мужика себе. А Наде продала только платье не полной комплектации.
Подниматься в этом платье можно было косолапым мишкой с позывами в туалет. При этом плотно сведя колени и отводя косолапые каблуки по сторонам. Зрелище не для слабонервных мужчин.
Надя уже собиралась выбросить «царский» тюльпан и направилась к урне.
В детстве она мечтала стать балериной. Чтобы ей каждый день дарили цветы. А она их продавала.
За исполнение заветной мечты взялись сразу трое: тонкий лед на дне лужи, равной по площади целому городу, неудобные туфли и роковое стечение обстоятельств.
Взмахнув телефоном, купидоном и тюльпаном, как Черный Лебедь, Надя приготовилась знакомиться с симпатичным травматологом. И соблазнять его ушибленным копчиком.
Но тут она почувствовала, что падает с огромной высоты на что-то мягкое. Надя попыталась сгруппироваться. Но сгруппировалась только после падения. Тренироваться «группироваться» Надя больше не хотела.
Девушка встала и осмотрелась по сторонам. Вокруг нее было темно. Но не как в подъезде. Скорее, как на улице без фонарей.
Все так же пленительно пахло весной. Надя встала и увидела под собой мрачную девицу в черном плаще. Эта мрачная девица подняла искривленное гневом лицо:
– Обращу тебя в жабу, тварь мерзкая! Попробуй только разрушить мои планы! Ты хоть знаешь, кто я такая?!! Да я тебя в порошок сотру, гади…
И тут ей откуда-то с высоты упал Купидон. Прямо на голову. Девица закатила глаза и рухнула. Там, где была ее голова, стояла статуя.
– Ой, извините ради бога! – испугалась вежливая Надя, глядя на последние конвульсии. – Вы не ушиблись?
Мрачная девица притихла. Видимо, навсегда. Надя хотела вызвать скорую. И стала набирать номер. Но телефон молчал. Связи не было.
Внезапно мрачная девица испаряться черным пеплом. На талом снегу остались плащ, жуткое черное платье, черная шкатулка и какая-то бумажка.
Любопытная Надя долго смотрела на бумажку. А потом решила ее поднять. Развернув ее в руках, Надя вчитывалась в мрачные зловещие буквы. И, как ни странно, понимала их!
«Дорогая моя доченька, моя маленькая злыдня! Твой папа позаботился о тебе. Я помню, как ты мечтала стать принцессой. Поэтому когда появится это письмо, в полночь приходи к Вековечному лесу и стой на опушке. Возьми шкатулку, которую я оставил в тайнике. Если письмо попадет в чужие руки, то…»
Дочитать Надя не успела. Письмо стало чернеть и рассыпаться. Она испуганно бросила бумагу. И письмо вспыхнуло в воздухе.
– Ой! – шарахнулась Надя. На снег упал черный пепел.
Она приложила руки к лицу и осмотрелась. Из знакомого был тюльпан, купидон и снег. Остальное было незнакомым: лес, темнота, тишина и ощущение подстерегающей опасности.
У ног Нади лежала черная бархатная шкатулка. Ее Надя трогать побоялась. А вдруг тоже рассыплется?
Немного погодя Надя аккуратно пнула ее. Шкатулка не рассыпалась. И даже не раскрылась, сверкнув замком.
– Допилась, – покачала головой Надя. Она зябко поежилась и покачнулась на каблуках. А потом наклонилась и подняла ее. Стоило ей только поднять шкатулку, как вдруг послышались грубые мужские голоса.
– Вот она! Держите ее!
Глава вторая
Может, Надя и мечтала о сильных мужских руках, но сейчас почему-то напряглась. Прижав шкатулку к груди, она попыталась бежать. Заплетаясь ногами в юбке и снегу, она пробежала невообразимо много. Целых три шага! А потом поскользнулась на каблуках и упала лицом в сугроб.
– Она! – послышался грубый мужской голос. И топот ног за спиной.
Кто-то знал ее с лучшей стороны. То есть, сзади. И это неприятно удивляло!
Надя поняла. Во времена эмансипации и феменисток маньяки теперь сбиваются в кучи. Чтобы не так страшно было ходить ночью в темных переулках и шуршать темными кустами. «Ты там это, а я подежурю!», – переговаривались маньяки разной степени «маньяканутости».
Надю резко подняли и поставили на ноги мрачные типы в черных плащах и капюшонах. Надя уже приготовилась стыдливо зажмуриваться, чтобы порадовать распахнувших плащ бесстыдников.
– Нужно проверить, все при ней? – слышались разговоры вокруг. Черные тени наворачивали круги.
Надя была уверена, что при ней ей все необходимое женщине. Но если ей чего-то не хватает, то она была готова сбегать домой со словами: «Я сейчас!» и … не вернуться.
– А это что? – спросил один из мужиков.
Надя вжала голову в плечи и икнула: «Подарок».
– Сказано доставить шкатулку! И проверить, чтобы она не была пустой! А то знаем мы этих чародеев! – послышался грубый голос за спиной. Кто-то из таинственных и опасных незнакомцев взвалил на себя золотого купидона. Он уже чувствовал тяжесть любви. А Надя почувствовала тяжесть руки на своем плече.
– Шкатулку сюда! Живо! – послышался грубый голос.
Эпидемия коронавируса напрочь