лидер умер бы от зависти, если бы знал, какой санаторий строгого режима ждет его пушистого тезку в моей однокомнатной квартире, однако немного бы занервничал, понимая, что, кроме «жрать и спать», других кошачьих радостей котейке больше не видать, как своих тестикул. Когда моя рука в очередной раз насыпала ему корм, кот посмотрел на меня так, как смотрели жертвы инквизиции на монахов-иезуитов. Чисто из-за страха, что больше ничего ему не обломится, котишка обреченно и вяло начал давиться кормом. Я тут же вошла в его положение. На следующее утро страдалец обнаружил в своей миске рыбу. Кот с ужасом смотрел на рыбу, подозрительно нюхая, словно боясь, что это просто сон. И в этот момент я поняла, что Машка, кроме как кормом, Фиделя ничем не балует. Проникшись кошачьим горем, я быстро познакомила его с «нормальной кошачьей едой». Кот заметно ожил. Но счастье длилось недолго. Вернувшаяся Машка тут же забрала его вместе с клеткой, заявив, что за время ее отсутствия котейка отощал и полинял. Она утащила Фидельчика, приговаривая, что дома даст ему его любимый корм, который тетя Сима почему-то израсходовала не весь, что очень подозрительно. Видать, тетя Сима пожадничала для пушистика. Фидель смотрел на меня такими глазами, что кот из «Шрека» заплакал бы от зависти. Больше мне животное не доверяли.

И вот теперь Машка плачет в трубку, пытаясь надавить на жалость, чтобы я нашла знакомых, которые возьмут котейку на содержание. И желательно быстро. Минут за пять.

– Машенька, солнышко, ты же у нас юрист? Подскажи мне, сколько дают за убийство в состоянии аффекта? – спросила я нежным голосом, чувствуя, что сейчас лично приеду и задушу сначала Машку, а потом Фиделя. Эту красавицу – за дело, а котейку – чтобы не мучился.

– Много… Ну подумай, может быть, кто-нибудь из знакомых готов взять котейку на две недельки… Я корм дам… Покупать его не надо! – жалобно протянула Машка, понимая, что дело принимает скверный оборот.

Перебрав в уме всех знакомых и полузнакомых, я поняла, что затея обречена на провал. В итоге Машка сдала свой билет, и, пожелав мне обиженным голосом «хорошо отдохнуть», отправилась кормить Фиделя.

Да… Начало для отпуска просто замечательное… Никогда я не ездила отдыхать одна. В детстве я всегда ездила на море с родителями, немного повзрослев – с друзьями, а теперь я сижу на вокзале, прямо на своем фиолетовом чемодане, в гордом одиночестве, прекрасно понимая, что никто даже не придет меня проводить. Я люблю одиночество гораздо больше шумных компаний, но путешествовать одной мне еще не доводилось. Сразу же возникло горячее желание сдать билеты и провести выходные за монитором, поедая чипсы и прочую дрянь. Но отступать было некуда. Я знаю, что стоит мне остаться в городе, как меня вызовут на работу в связи с очередной «глобальной проблемой» на локальном компьютере. Определенно, нужно сматываться. И желательно подальше.

И вот гундосый голос с истеричными нотками и «фефектами фечи» объявил, что мой поезд прибыл на третью платформу, сообщив при этом, что нумерация вагонов начинается с головы поезда.

Чемодан подпрыгивает на каждой кочке и ступеньке, а я, как образцовый пассажир, спускаюсь в переход. Полоса препятствий была успешно преодолена на адреналине. Считая вагоны, минуя счастливые семьи с надутыми заранее матрасами и торчащими из челночных сумок зонтами, я залезла в свой вагон, выдыхая и успокаиваясь. Теперь поезд без меня не уедет. Главное, что паспорт не забыла! И билет. Минуя торчащие с верхних полок ноги, переступая через сумки, заполонившие проход, вдыхая запах копченой курицы и сваренных вкрутую яиц, я почувствовала вибрацию телефона в своем кармане.

На моей полке лежал свернутый рулетом матрас, а напротив меня расположилась компания командированных, занявших целую секцию плацкарта. Для того чтобы понять, что это не семейные пары, мне понадобилась всего пара минут. Плюгавого вида мужичок в дырявых носках, удивительно низкорослый, с трехдневной щетиной, усатый доходяга, длинный, как шпала, в застиранной майке, и две мадам, которые, очевидно, кушали по принципу «кто больше?» предыдущие лет пять. Мысленно я прозвала их Бегемотиками, а мужичков, соответственно, Прыщ и Дрыщ.

Пока я набирала номер шефа, который настойчиво мне звонил целых пять раз, Прыщ и Дрыщ достали термос. В дешевом китайском термосе, судя по довольному кряканью, был явно не чай. Бегемотики тоже решили приобщиться к прекрасному, громко хрустя огурцами.

Тем временем я разговаривала со своим начальником, чувствуя, как поезд медленно трогается с места, а за окном тянется перрон с вереницей провожающих. Шеф, оказывается, умудрился перепутать шнур от принтера со шнуром от жесткого диска, наивно вопрошая, почему принтер «Хулит» не печатает? Эта проблема отняла у меня минут пять, а поезд тем временем набирал скорость, оставляя позади унылые пейзажи родного города. Шесть часов. Рабочий день окончен. Ура! Теперь можно спокойно отдыхать.

Я, изрядно уставшая и злая, быстро разложила старый матрас, застелив его влажной простыней и погрузилась в увлекательное чтение недавно скачанной книги. На том и уснула. Даже не помню, до чего я там дочитала. То ли он ее. То ли она его. То ли жизнь их. Неважно…

Проснулась я от странного шума и увидела, хм… чью-то необъятную корму, обтянутую пестрыми штанишками, так горячо любимыми дамами «с формами». Оказывается, Бегемотикам наскучила попойка, и они решили забраться на верхние полки. Принципиально. На верхние полки. И теперь Прыщ пытается затолкнуть необъятную тушку одной из мадам наверх. Прямо Цирк дю Солей. Природу не обманешь… Мне показалось, что рядом со мной сидит призрак Исаака Ньютона и плачет, глядя на то, как хлипкий мужичок краснеет под тяжестью необъятной красоты. Но в итоге Прыщ поднатужился и победил. В этот момент в моей голове прозвучала мелодия бессмертной группы «Queen». Порадовавшись чужой победе, я повернулась на бок и снова уснула.

Проснулась я рано утром, что мне явно несвойственно. Едва продрав глаза, я тут же вспомнила, что еду отдыхать. Моему сонному взору предстала грустная картина. За столиком командировочных сидели трое. Четвертого не было. Бегемотики выглядели растерянно, а Прыщ вообще поник. Они вполголоса обсуждали ночное происшествие. Пока я мирно сопела на своей полочке, праздник затянулся до глубокой ночи, и Дрыщ решил сбегать за добавкой. Со словами: «Я знаю, что поезд здесь стоит полчаса», метнулся за дополнительной порцией горючего. Поезд тронулся, и через пять минут у компании началась паника. Мужичок ушел без телефона, в семейных трусах и сланцах, имея в кармане двести рублей. Всю оставшуюся дорогу командированные молча паковали сумку пропавшего на безвестном полустанке